Я - судья. Кредит доверчивости - Татьяна Устинова

— Ты типичный мужлан… Вот представь на минутку, как трудно одинокой, слабой женщине выживать в этом злом и жестоком мире. Все сама, все! Заработай, роди, одень-обуй, выучи, накорми — вкусно и досыта, а главное — поставь себя так в мужском коллективе, чтобы уважали и считались.

Говоров затушил сигарету.

— Да, мне этого не понять, — усмехнулся он. — Я сам мужской коллектив, никого не родил, и мне не надо никого кормить-одевать. Я типичный мужлан.

— Не обижайся. Я просто хотела сказать, что тебе нужно позвонить Лене.

— Зачем?

— Сообщить, что ты хочешь ее увидеть.

— Я не хочу ее видеть.

Никита развернулся и пошел к себе в кабинет.

— Детский сад! — крикнула ему вслед Маша.

Детский сад, мысленно согласился с ней Говоров. Только ему сорок лет и нет ни сил, ни желания играть в «запасной аэродром». Не получится с богатым, я у тебя посадку запрошу, милый… Ты, главное, надейся и жди.

От злости на Говорова Маша хотела закурить вторую сигарету, но обнаружила, что Никита унес сувенирные спички с собой.

Это надо же — обиделся он.

А Лена тоже хороша, могла бы сама ему позвонить и как-то объяснить свой шикарный эскорт.

В роман с плейбоем Маша не верила. У Лены слишком много здравого смысла, чтобы купиться на красавчика с дорогой иномаркой. Наверное, красавчику что-то от нее надо, а она ему подыгрывает до поры до времени.

Маша решительно достала телефон и набрала номер подруги.

— Але, Лен, это я.

— А, привет… — Голос Кузнецовой показался ей равнодушным и отстраненным.

— Лен, тут Никита в жестокой депрессии. Руки дрожат, желваки на скулах ходуном ходят, хамит, грубит и чуть не плачет…

— И что? — перебила ее Лена. — Я здесь при чем?

— Лен… Он мне сказал, что ты к нему на свидание приехала с каким-то мачо на «БМВ».

— Ну, во-первых, с кем хочу, с тем и езжу, во-вторых, никакого свидания я ему не назначала.

— Лен, он хороший мужик, жалко его. Переживает так, что смотреть больно! Может, ты ему позвонишь и скажешь, что цветы тебе благодарный этот… подсудимый подарил, которого ты спасла от тюрьмы.

— Ничего я не буду ему объяснять! — неожиданно резко сказала Лена. — Мне дела нет, что у него там дрожит и ходуном ходит. А цветы мне не подсудимый подарил, а знакомый банкир, так ему и передай!

— Лен, ты с банкиром… не преувеличиваешь? — растерялась Маша.

— Маш, я когда-нибудь преувеличивала? Он даже с работы уволиться хочет, чтобы встречаться со мной без подтекста.

— Мои поздравления.

— Спасибо.

— А как же Никита?

— Как говорится, встретимся в суде, — усмехнулась подруга и нажала отбой.

Вот как — «банкир уволиться хочет, чтобы встречаться со мной без подтекста». Сильно!

План Маши свести в семейном экстазе Говорова и Кузнецову трещал по всем швам. Но она была не из тех, кто так просто сдается.

Она решительно направилась к Говорову.

— Никит, — заглянула она в кабинет, — Лена очень просила тебя позвонить!

— У нас в прокуратуре что, появилась новая должность? — хмыкнул Никита, не отрывая взгляда от бумаг, которые просматривал.

— Какая? — не поняла Маша.

— Свахи! — Никита уставился ей в глаза. — Тебе что, доплачивают за сводничество?

— Ты, главное, позвони. А за сводничество сам мне доплатишь, когда заявление в загс подашь.

Увидев, что Говоров возмущенно привстал и хочет что-то сказать, Маша быстро закрыла дверь и, словно нашкодившая школьница, побежала по коридору, стуча каблуками.

— Сколько? — высунулся из кабинета Никита.

— Тысячу евро! — не оборачиваясь, крикнула Маша.

— Барыга, — проворчал Говоров, и его голова скрылась за дверью.

* * *

…Уже несколько дней Таганцева беспокоила мысль, которую он, плотно занятый служебными делами, все никак не успевал сформулировать.

Что-то не так было с этими Наткиными кредитами, а что, он не мог понять…

А сегодня утром его осенило. Как будто бы молнией шарахнуло.

Подпись!

Если Ната брала в банке кредит, да еще не один, то в договорах должна быть ее подпись!

Он позвонил в «Зоркий беркут».

— Николай Сергеевич, это Таганцев. Помнишь, я к тебе по поводу одной должницы приходил?

— А, помню, — без энтузиазма отозвался Николай.

— Слушай, Колян, у вас получилось с ребятами оригинал договора достать?

— Ну да, — отрешенно откликнулся «беркут» на фоне грохота компьютерной «стрелялки».

— Слушай, Колян, будь другом, дай его на недельку, мне экспертизу сделать надо, подлинность подписи хочу проверить!

— Не, я не могу, — так же вяло откликнулся Колян. — Только копию.

— Копия для экспертизы не годится, кому, как не тебе, знать.

В ответ прозвучали автоматные очереди.

— Это в твоих же интересах, — сухо сказал Таганцев. — Потому что, если ты невиновного человека прессуешь, то…

— Приезжай, — оборвал его Николай Сергеевич.

Через полтора часа договор был у Таганцева в руках.

Он позвонил Нате на работу и договорился о встрече.

— Только возьмите с собой бумагу и ручку, — предупредил Константин.

— Это еще зачем? — кокетливо поинтересовалась она.

— Диктант будете писать, — засмеялся Таганцев, довольный, что нашелся повод увидеть Натку.

Она выпорхнула из здания красивая, веселая, с горящими глазами. То, что эта красота, веселье и горящие глаза не имеют к нему ни малейшего отношения, Таганцев понял с первого взгляда. Нет, Натка была с ним очень любезна и даже строила глазки напропалую, и смеялась, и шутила, и флиртовала, но того взаимного притяжения, которое возникло между ними в первую встречу, не чувствовалось.

У нее кто-то есть, понял Константин. В прошлый раз еще никого не было, а теперь — появился, и, похоже, это всерьез и надолго.

А не надо было клювом щелкать, зло подумал Таганцев. Следовало сразу, еще тогда, телефон попросить, в кино позвать, как все нормальные люди, а потом — в кафе, а потом…

Да чего теперь сокрушаться — поезд ушел, как говорится. Для Натки он просто знакомый ее старшей сестры, вызвавшийся помочь в мутном деле с кредитами. И она старается побыстрее свернуть разговор, чтобы вернуться в свою беззаботную, наполненную любовными переживаниями жизнь.

И нет там места Таганцеву. Хоть тресни.