Судьба уральского изумруда - Алина Егорова

угла в угол. Удалось проехать еще несколько станций вместе с отрядом солдат. Они прятали Нину с ребенком под ногами. Это были дни отчаяния и безнадежности, казалось, что они не закончатся никогда. Нину ссаживали с поезда, но она упрямо продолжала рваться домой. Бывало, шла по шпалам, часто ее подвозили в кузове грузовика, подкармливали. У Нины ни разу не возникло сожаления о том, что она не воспользовалась приглашением Греты и не поехала к ней в Менхальторф, настолько сильно она хотела домой.

Лишь к концу марта грязная, исхудавшая Нина с пищащим кульком из тряпок ступила на родную землю. От хаты ничего не осталось. Ее спалили немцы вместе с людьми после того, как они с сестрой убежали в лес. Зато встретили ее в Соломине враждебно. Ребенка звали немчиком, бросали в нее камни, палки, обзывали.

Приютила их с Феликсом знакомая матери. У нее у самой в тесноте было семеро по лавкам. Чтобы не докучать, Нина перебралась в разрушенный дом. Она так стремилась на родину, а оказалась здесь никому не нужной в бедности и голоде. Дома нет, отца убили, сестра не объявлялась; все горести венчало обидное клеймо предателя.

Нину долго не оставлял в покое НКВД. Вызывали на допросы, цеплялись. Подозревали, не поехала ли она в Германию добровольно и не от немца ли ребенок?

– От мужа у меня сын! – твердила она. – В метрике же написано!

– У капитана Потапова жена в Феодосии, – надсмехались над ней.

– Он мне по любви муж! – врала Нина и сама себе верила – ведь в своих сладких мечтах она вышла за Сергея замуж, у них было все, как положено: белое платье с фатой, резвая тройка с колокольчиком, пир на все село.

Наши дни. Арсений

Арсений сразу понял, что с этой бабой придется повозиться – дерганая она какая-то и замороченная. Еще когда тырил у нее ключ от технического входа в театр, обратил внимание, как она глупо суетится по любому поводу. Оттого впервый раз осечка вышла, но со второго захода ключ он подрезал мастерски, хотя и банально: толкнул в очереди к весам в овощном отделе, и вуаля – баба ничего не заметила, только зашипела: «Поаккуратнее!» Огрызнулся в ответ для отвода глаз, мол, сама смотри, куда прешь, курица. Баба возбудилась, стала что-то бухтеть и о своей сумке напрочь забыла. Валера тем временем уже сделала слепок и вернул ключ на место. В общем, дура. Но психованная, что отягощает работу с ней.

Арсений вообще не любил иметь дело с бабами, уж очень они недоговороспособны; живут не умом, а чувствами.

Новикову они пасли второй день, но удобного случая все не подворачивалось. Арсений терял терпение, и они решили не ходить вокруг да около. В куртках монтажников связи подождали Алевтину у щитка на лестничной площадке и, как только она открыла дверь, ввалились за ней в квартиру. Она даже пикнуть не успела – Валера вырубил ее одним движением.

– Не прикончил? Она нам живая нужна. – Арсений скептически посмотрел на распластавшуюся в прихожей женщину.

– Ну! – выразительно нукнул Изотов и добавил: – Да дышит она, дышит! Вон, как патлы колыхаются!

Длинный локон Алевтины, упавший на ее лицо, действительно подрагивал от дыхания.

– С тебя станется.

Времени препираться не было, приятели оперативно принялись обыскивать квартиру. Сначала проверили личные вещи Алевтины, затем обшарили всюду. Через час они перевернули все вверх дном, но искомого так и не обнаружили.

– Как там тетка? Очухалась?

– Неа. Хилая оказалась, хоть с виду баба-дизель.

– А она точно не окочурилась? – подозрительно посмотрел на него Арсений.

– Ну.

– Вот что. Валить отсюда надо, пока никто не заявился. Бабу с собой возьмем.

– Так как же ее допереть до машины? Увидит кто, кипеш поднимет.

Арсений поднял с пола вываленный из шкафа мужской плащ, критически его осмотрел, что-то прикидывая.

– Ботинки еще надо и штаны какие-нибудь, – дал указание он.

Еще не сообразив, зачем Арсению понадобилась чужая одежда, Валера кинулся перебирать разбросанный гардероб хозяина квартиры.

– Ну? – протянул он улов.

– Сойдут. Давай бабу по-быстрому переоденем!

– Ну, б..! – смачно оценил идею Валера.

В четыре руки компаньоны кое-как стащили с Алевтины платье и упаковали ее в тесную для ее тела одежду Бориса.

– Вот жирная! Ничего на ней не сходится! – пыхтел Изотов.

– Под плащом не видно будет. Еще бы кепку найти и харю от косметики отмыть – от мужика не отличить будет.

– А патлы куда девать? Такие длинные под кепку не поместятся.

Арсений исчез в кухне и вернулся с ножницами.

– Сзади можешь не стараться, а спереди, чтобы более-менее было! – приказал он, словно товарищ работал парикмахером.

Валера лихо обкромсал густые волосы Алевтины так, что она стала похожа на некрасивого, престарелого Гавроша. Арсений уже раздобыл бандану, которую умелый Валера приспособил на стриженой голове жертвы. Последний штрих – Арсений нацепил ей на нос свои модные очки с зеркальными стеклами. Получился этакий эксцентричный интеллигент-хипстер, немного несуразный, но что с чудика взять? Он покинул квартиру, а затем дом в компании двух ничем не примечательных мужчин. Держа под руки, они его посадили в машину и увезли. Со стороны это выглядело так, будто бы интеллигент перебрал с алкоголем, и друзья позаботились о его транспортировке домой.

Новикова пришла в себя не сразу. Сначала ей показалось, что она пребывает в каком-то странном сне, и он ей даже понравился ввиду того, что ее жизнь до последнего времени в основном была скучной, а тут какое-никакое разнообразие. В этом сне она была в бревенчатом доме, одетая в мужскую одежду не по размеру, с непривычно легкой головой. Она машинально потянула руку к голове, чтобы поправить локон, но не нашла его – вместо густой шевелюры оказался коротко стриженный ежик.

– Куда дела изумруд? Эй, мадам!

Нависшего над ней мужчину Алевтина не знала, зато его голос показался знакомым. Где она его слышала, Новикова не помнила.

– Сейчас очухается! – произнес кто-то из-за спины другим, тоже знакомым голосом.

В следующее мгновение в лицо Алевтины плеснули холодной водой. От неожиданности она вскрикнула и с ужасом поняла, что все происходит наяву.

– Так где изумруд?! – требовательно повторил первый.

Высокий, симпатичный, с выразительными, но колючими глазами и резкими мужественными скулами. В других обстоятельствах внимание такого мужчины Алевтине могло бы польстить. Сейчас от него исходила опасность. «Мерзкий Красавчик», – окрестила она про себя Арсения.

– Кто вы такие?! Что вам от меня надо?! – завопила Алевтина. Она попыталась встать с кресла, но ее тут же вернули на место.

– Ну и тупая же она! – пожаловался