Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944 - Эрих Гессе

Из пяти взводов немецкой пропагандистской роты в первый год войны с Советским Союзом лишь один занимался агитационной работой среди населения. И только горький опыт зимней кампании 1941/42 года, а также заметный рост партизанского движения заставил германское командование активизировать пропагандистскую деятельность непосредственно на оккупированных территориях, что повлекло за собой увеличение числа пропагандистских подразделений.

В течение 1942 года органы войсковой пропаганды были реорганизованы, и только тогда каждая группа армий получила по отряду специальной пропаганды из нескольких рот для ведения агитационной работы среди населения тыловых армейских районов. Уже 7 июля 1942 года в докладе 1-го Главного управления имперского министерства по делам оккупированных восточных территорий отмечалось, что настало время «пропагандистского охвата» каждого села, поскольку «многие отдаленные общины немцев даже не видели».

В этом докладе содержится также обзор деятельности пропагандистского отряда «W», создавшего в зоне ответственности группы армий «Центр» на территории восстановленного совхоза «Слобода» под Смоленском зону отдыха и рабочий культурный центр. Для повышения эффективности своей работы отряд построил небольшие пользующиеся у русских популярностью эстрады и начал проводить вечера с демонстрацией фильмов. Только за 25 дней их посетило 21 207 жителей, но особенно плодотворной оказалась деятельность по привлечению на немецкую сторону молодежи. В результате необходимость в проведении карательных операций в близлежащих селах отпала (PS 1609).

Теперь в качестве первоочередных задач этих пропагандистских отрядов стала выступать организация выпуска газет во всех крупных городах, а также радиовещания через бывшие советские радиоцентры и путем развертывания немецких армейских радиостанций. Вскоре к ним добавилась и необходимость проведения боевой агитационной работы среди партизанских отрядов в лесистой местности, к членам которых стали обращаться через листовки или громкоговорители.

Вместе с тем даже в рамках борьбы с партизанами пропагандистские подразделения по-прежнему были вынуждены обходиться без опоры на изложение ясного будущего, ожидавшего русский народ. К тому же работа против коллективного мышления у населения, годами воспитывавшегося и культивировавшегося методами политического принуждения, ограничивалась только показом преимуществ и выгод частной собственности. Однако все это воспринималось советскими гражданами лишь как пропаганда капитализма, и поэтому к желаемым результатам не приводило.

В пропагандистской работе, направленной только на решение сиюминутных ситуаций и ограниченной множественными предубеждениями, совершенно не учитывалось то, что ей противостояли четко ориентировавшиеся на менталитет местного населения и нередко наполненные пафосом боевые призывы советского руководства или партизанских отрядов. К тому же с самого начала войны мероприятия, проводимые немецкими властями на оккупированных территориях, давали для советской пропаганды очень действенный и зачастую неопровержимый пропагандистский материал.

Надежды Германии на то, что волю к сопротивлению у порабощаемого народа можно сломить одними лишь жесткими мерами, не оправдались. Будучи убежденными в том, что этот народ за столетия своего холопства привык только к жестокому с ним обхождению, немецкие власти восстановили упраздненные в России после свержения царизма телесные наказания и вновь ввели ненавидимую русскими и ассоциирующуюся у них с бесчестьем смертную казнь через повешение.

В результате на смену первому испугу приходило озлобление. Ведь по следам немецкой армии шли политические войска СД, организовывавшие жестокие расправы над сотнями тысяч ни в чем не повинных людей, поскольку, согласно гитлеровской доктрине, лица еврейской национальности подлежали уничтожению. И это происходило на глазах у населения, которому ранее под угрозой уголовного преследования любая расовая дискриминация запрещалась. Не случайно в сводке начальника IV управления РСХА A 1–1 В/41 о положении дел в СССР № 133 от 14 ноября 1941 года, направленной в адрес начальника германской полиции безопасности и СД, отмечалось, что русские не изъявляли ни малейшего желания принимать участие в массовых экзекуциях (NO 2825). Однако расправы продолжались. Так, в донесениях эйнзацгрупп полиции безопасности и СД о своей деятельности и об обстановке в СССР за период с 15 по 30 сентября и с 1 по 31 октября 1941 года сообщалось (NO 2655 и 2656): «…Осуществлены многочисленные расстрелы евреев за антинемецкую пропаганду… В гетто города Невель, как установил немецкий врач, началась чесотка. Для предотвращения ее распространения было расстреляно 640 евреев… В гетто города Минск за саботаж экзекуции подверглись 2278 евреев». А в оперативной сводке № 6 можно прочитать следующее: «Эстония. На экзекуцию были отправлены все евреи мужского пола старше 16 лет, за исключением врачей и стариков. После окончания акции из 2000 осталось только 500 евреек и детей… Украина. В населенном пункте Круглое из-за враждебного отношения к немцам расстреляно 28, а в Могилеве за непослушание – 337 евреек… В связи с угрозой эпидемии начата ликвидация 3000 евреев в витебском гетто… В качестве карательных мер за совершенные поджоги в Киеве арестованы все евреи и в течение 29 и 30 сентября в общей сложности было подвергнуто экзекуции 33 771 евреев. В расстрелах в Бабьем Яру приняли участие украинские полицаи».

Такими акциями, естественно, сеялись зерна страха и опасения в том, что одного-единственного приказа будет достаточно для того, чтобы перенести подобный террор на другие считавшиеся неполноценными части народа. И этим не замедлила воспользоваться советская пропаганда, начавшая утверждать, что Германия, обрушив на народ телесные наказания, с ее виселицами, убийствами и штрафными лагерями, приступила к возрождению с таким трудом преодоленного в России феодального господства.

В результате призыв советских властей к развертыванию национальной освободительной войны упал на подготовленную почву, а вскоре лозунг «Смерть немецким оккупантам!» появился даже на почтовом штемпеле. Центральное советское радио в своих ежедневных программах ввело утренние и вечерние десятиминутные курсы по обучению партизанской борьбе. Под рубрикой «Советы партизанам» в эфир шли такие передачи: «Как уничтожать транспортные средства», «Искусство маскировки», «Засады», «Выход из боя», «Нападение на населенный пункт» и другие, а радиостанция Саратова вела круглосуточное вещание пропагандистского характера, рассчитанное на жителей территорий занятых немецкими войсками областей Украины.

Между прочим, на необходимость возврата к национальным традициям при формировании сознания народа указал глава Советского государства М. И. Калинин еще в своем докладе на собрании московского партийного актива 2 октября 1940 года. Тогда он охарактеризовал связь между русскими традициями и советским патриотизмом следующими словами:

«Проповедь советского патриотизма не может быть оторванной, не связанной с корнями прошлой истории нашего народа. Она должна быть наполнена патриотической гордостью за деяния своего народа. Ведь советский патриотизм является прямым наследником творческих дел предков, двигавших вперед развитие нашего народа».