Прекрасно в теории - Софи Гонзалес

– Мне нравится твоя мама.

– Если бы было иначе, мне пришлось бы признать, что с тобой что-то не так. Ты включишь наконец фильм или как?

Он покосился на меня и включил.

Как он и обещал, фильм оказался неплохим. Может, даже хорошим, атмосферным. Фильм рассказывал про инопланетян, называемых Клешнями, которые то ли оставались невидимыми, то ли существовали между измерениями (тяжело сказать) и охотились за своей добычей в течение нескольких дней, прежде чем вывернуть ее наизнанку, клетка за клеткой, сначала медленно, а затем яростно, пока не отказывали органы. И каким был единственный признак их присутствия? Предметы начинали двигаться, иногда почти неуловимо, пока их молекулярная структура реорганизовывалась и возвращалась в прежнее положение.

Броэму повезло, что он не вдавался в подробности, потому что лишь кинематография спасала этот фильм, чтобы он не казался глупым и смешным. Но и такой он представлялся на удивление затягивающим. Я даже сдавленно вскрикнула во время сцены, когда показали неожиданно движущиеся гнилые челюсти. Броэм только посмеялся над моей реакцией. Казалось, мы нашли единственное, что гарантированно вызывало у него улыбку, – злорадство.

Я сдерживалась, чтобы не написать Брук посреди фильма. Когда я уже не могла терпеть, прошептала:

– Я много пропущу, если отойду в туалет?

– Нет, все в порядке, иди.

Я вытащила телефон раньше, чем дошла до комнаты. Возможно, я могла бы проверить сообщения и во время фильма, но Эйнсли ненавидела людей, которые сидят в телефоне во время кинопросмотра, до такой степени, что физическое насилие не казалось для нее чем-то неприемлемым в этом случае. И я настолько хорошо усвоила это, что не могла переучиться.

Два сообщения от Брук.

Хотела ли я? После двух месяцев ожидания, что у Брук появится крупица свободного времени, это было самое прекрасное сообщение за всю мою жизнь.

Но, подруга, мне чертовски хреново.

Как такое возможно: одновременно терзаться угрызениями совести и быть абсолютно счастливым из-за сделанного выбора. И все же. Мне казалось, будто я победила врага в игре, в которую играла месяцами. Рей исчезла, а Брук вернулась. Почему я говорю как чокнутая? Это не нормально – испытывать самодовольство, после того как совершил дерьмовый поступок.

Но это ведь не был супердерьмовый поступок? Я просто оберегала ее.

Так ведь?

Комментарий Броэма, который он сделал сегодня, – что надо чувствовать нутром, – всплыл в моей голове. Что-то подсказывало, что он был прав. Если бы я сделала это из благих намерений, то не чувствовала бы себя так паршиво. Я должна оставаться честной как минимум с собой.

Броэм предусмотрительно поставил на паузу фильм, как только я вышла из комнаты, так что я ничего не пропустила. Я села обратно на свое нагретое местечко, и мое плечо уперлось в плечо Броэма. Сидел ли он так близко ко мне раньше? Не думаю. Кажется, между нами сохранялось приличное расстояние. Он, наверное, поправил плед, когда я уходила. К моему удивлению, несмотря на то, что наши руки почти сплелись, он не сдвинулся с места. Может, ему было так же холодно, как и мне.

Он сидел в таком положении до конца фильма. Жар его тела заставлял меня чувствовать себя тепло и уютно, вопреки моросящему за окном дождю. Броэм периодически искоса посматривал на меня с таким выражением, будто ожидал, что я что-то скажу или сделаю, но только одному богу известно что.

Когда фильм закончился, он потянулся, как кот, и встал.

– Надеюсь, я не злоупотребил твоим гостеприимством.

– Что? Вовсе нет.

– Я сейчас понял, что мы провели вместе почти семь часов. Мне нужно вызвать «Убер».

Ну и ну, семь часов? Я даже не поняла, как пролетело время. И он критиковал себя, чтобы я не успела сделать это первой?

– Нет, мне понравилось. Было весело. Ты должен позволить мне отвезти тебя домой.

Он покачал головой. Казалось, его плечи немного расслабились.

– Нет, уже поздно.

Броэм сложил одеяло, а я встала, чтобы проводить его до двери. Он передал одеяло мне, и когда я взяла, он не выпускал его из рук секунду-другую. Должно быть, парень и правда боялся возвращаться домой.

– Надеюсь, у тебя дома все в порядке, – сказала я.

Он удивился.

– О да, все в порядке. Не беспокойся. Я почти забыл об этом.

– Скажи мне, если тебе что-то понадобится.

– Дарси, спасибо, но честно говоря… Я живу с ними уже семнадцать лет. Я знаю все от и до. Я в порядке.

– Окей. Ну, думаю, увидимся.

– Я обязательно дам тебе знать, когда мне понадобится совет, – сказал он. – И… удачи с Брук. Знаю, что в советах я не эксперт, но если тебе нужно поговорить об этом, я хороший слушатель. Наверное.

Я улыбнулась.

– Так и есть. Доброй ночи.

Только закрыв за ним дверь, я поняла, что он назвал меня Дарси.

Там, в гостиной, все казалось обычным, пока я не присмотрелась. Первое, что бросилось мне в глаза, – коробка с салфетками, обычно находившаяся на кофейном столике, теперь стояла на полу, спрятанная за одной из деревянных ножек стола. Не так уж и странно, подумала я, может, Броэм взял салфетку, а я и не заметила. Но инстинктивно я осмотрела комнату.

Она была такой же, но другой. Лоскутное одеяло, которое мы всегда держали сложенным на неиспользуемой части дивана, было наброшено на подлокотник. Кофейный столик передвинут примерно на полфута – остались глубокие следы на ковре в том месте, где он стоял в течение последних нескольких лет. Кружки из-под горячего шоколада находились рядом, а шторы были задернуты так, чтобы пропускать только лучик уличного света, торшер освещал коридор, хотя сегодня днем он стоял около дивана.

Нет, нет, нет, какого хрена, это уже совсем крипово. Хотя мои мысли перекинулись на Броэма, этого кретина, что-то шептало мне: «А что, если все это реально? Что, если Клешни были реальными и знали, что я в комнате одна?» К этому времени мама и Эйнсли уже видели десятый сон, и я не могла будить их из-за этого. Не звучит ли это слегка истерично? У меня паника?

Я села на подлокотник дивана и отправила сообщение Броэму, требуя объяснений. Когда прошло две минуты и ответа все еще не было, а что-то царапнуло по окну – что могло оказаться веткой дерева, но также и Клешней, ищущей путь внутрь, я позвонила ему.

Броэм ответил задыхающимся голосом.

– Да?