Тайну прошепчет лавина - Людмила Мартова

– Что же получается, люди с возрастом не меняются? – тихо спросил Айгар.

В его голосе звучали странные нотки, Кайди сжала его руку, и он замолчал.

У меня колотилось сердце, сильно, болезненно. От его толчков становилось трудно дышать, но широко открыть рот и втягивать воздух казалось стыдной слабостью. Я же мужчина, черт бы меня подрал.

– Я не верю, что кто-то мог подрезать лавину, – сказал я, потому что обсуждать человеческие качества Олега было свыше моих сил. – Вы ошибаетесь, Павел. И вы, Патриция, тоже. Лавина сошла сама по себе.

– Я бы с удовольствием в это поверила, – сказала Патриция Леман. Голос ее звучал печально и чуть торжественно. – Понимаете, Аркадий Петрович, мне бы очень хотелось считать, что лавина, убившая Девятовых, вызвана чисто физическими причинами и человеческий фактор тут ни при чем. Но два обстоятельства мешают мне в это поверить.

– Снег, налипший на мои лыжи? – спросил я.

Если честно, я понятия не имел, кому могло понадобиться их брать. У большинства приехавших сюда людей были с собой свои лыжи.

– Да. Это первое обстоятельство. Очень странное и подозрительное, если задуматься. Если вы говорите правду и действительно не выходили из дома две ночи подряд, значит, это сделал кто-то другой. Тот, кто сейчас не спешит в этом признаться. Почему бы, если ему нечего скрывать?

В комнате повисло тревожное молчание. Нарушил его я, потому что, в отличие от кого-то другого, мне скрывать было действительно совершенно нечего:

– А вторая причина, которая заставляет вас сомневаться?

– Смерть Федора Игнатьевича, – еще печальнее сказала Патриция. – Его же совершенно точно кто-то убил.

На этот раз воцарившуюся гнетущую тишину нарушил истерический смех Карины, перешедший в громкие рыдания.

Старика было так жалко, что Патриция с трудом сдерживала слезы. Это был совсем чужой старик, с которым ее не связывало ничего, кроме парочки ничего не значащих разговоров, но, как ни странно, за несколько дней в «Оленьей сторожке» Патриция успела привязаться к Федору Игнатьевичу, который, судя по всему, был очень славным человеком. И вот его убили.

Услышав сообщение Карины, Патриция сорвалась с места, чтобы бежать на улицу, но была остановлена твердым голосом Кайди. Та заявила, что если произошло преступление, то место убийства точно нужно оставить нетронутым для полицейских. На осмотр отправились сама Кайди и Сергей, которого рыжеволосая женщина прихватила с собой, поскольку он был врач.

Вернулись они довольно быстро и мрачнее тучи. Глядя на их лица, Патриция почувствовала, как сердце камнем падает к пяткам. Значит, Карине не почудилось, не привиделось, не показалось. Федора Игнатьевича действительно убили.

– Задушен, – коротко сообщила Кайди. – Лежит на дорожке, ведущей к ферме. Айгар, надо позвонить, вызвать полицию.

Ее муж коротко кивнул, доставая телефон.

– Как задушен, чем? – потрясенно спросил Павел.

Патриция вдруг подумала, что совсем ничего про него не знает. Павел был единственным человеком, осведомленным о том, что Федор Игнатьевич может опознать разговаривавшего с Ириной Девятовой мужчину. Мог он, пока Патриция вертелась в своей кровати, снова выйти из дома, добраться до старика и задушить его? Несомненно, но вот зачем? Ясно же, что с Ириной беседовал не он. Получается, что он покрывал кого-то другого? Но кого? Патриции казалось, что у нее сейчас лопнет голова.

– Баффом, – уточнила Кайди сухо. – Горнолыжным баффом. Мы не стали его трогать, чтобы не нарушать картину места преступления, но это совершенно точно бафф. Синего цвета, переходящего из одного оттенка в другой.

Патриция похолодела. У нее был именно такой бафф. Она любила синий цвет и, выбирая модный аксессуар перед поездкой, купила именно состоящий из разных оттенков от голубого до ультрамарина. Господи, где же ее покупка?

Она бросилась в коридор, где висела на вешалке ее куртка и стояли ботинки-дутыши. Кажется, раздеваясь, она машинально засунула бафф в рукав. Сейчас его там не было. Час от часу не легче! Метнувшись по коридору, она взлетела по лестнице, рванула дверь своего номера и начала судорожно рыться в вещах. Баффа не было и здесь.

– Что, твой? – спросил Павел, когда она понуро вернулась в гостиную.

– Похоже, да, – уныло сказала Патриция.

Ее душила ярость. Преступник, поднявший руку на беззащитного старика, в качестве орудия убийства выбрал принадлежащую ей вещь, словно сделал соучастницей преступления. В состоянии аффекта она никогда не умела сначала хорошенько подумать. Крутанувшись вокруг своей оси, Патриция ткнула указательным пальцем в Аркадия Крылова.

– Это вы убили Федора Игнатьевича. И Девятовых убили тоже вы.

Продюсер в немом изумлении смотрел на нее. Надо отдать ему должное, что все серьезно, он понял довольно быстро. Понял и начал рассказывать. Теперь пришла пора изумляться уже Патриции. Все остальные тоже слушали внимательно, не перебивая. На лицах ясно читались эмоции: у Кайди – сострадание, у Айгара – злость, у Сергея – поверхностная заинтересованность, у Павла – тоже заинтересованность, но глубокая, словно личная, у Эдика – любопытство, у Карины – затаенная боль. Под конец рассказа она вдруг не выдержала и зарыдала. Громко, некрасиво, навзрыд.

Патриция вдруг подумала, что в истории Аркадия Крылова каждый слышит что-то свое. Так странно. Для нее это была история про нарушение чужих границ и вызываемые этим последствия. Что ж, она тоже слушала о своем и отзывалось у нее свое. Это нормально, как ей объяснял психолог. Да, не один Аркадий Петрович прибегал к услугам психотерапевтов, чтобы залечить душевную травму. И надо признать, не только у него одного не получилось. Патриция вздохнула.

Одно было совершенно ясно: убийцей семьи Девятовых продюсер был вряд ли. Конечно, исключать, что он лгал, было нельзя, но все-таки Патриция отчего-то верила в его рассказ. Вспоминая мельчайшие детали первого проведенного здесь вечера, а потом поведения Аркадия Петровича, ссылавшегося на сильную головную боль и не выходящего из комнаты, она верила его словам, которые он сейчас произносил быстро, путано, словно находился в горячечном бреду. Трудно оправдываться, когда ты ни в чем не виноват, особенно если тебя обвиняют в таком страшном преступлении.

– Аркадий Петрович, а старика с фермы вы видели? – спросила она, в принципе зная ответ, но желая для себя поставить точку в своих подозрениях в отношении Крылова. – Вы были с ним знакомы?

Продюсер покачал головой.

– Нет, потому что я не ходил на ферму. Я приехал кататься, но встретил Олега и был выбит из колеи. Я действительно практически не выходил из дома, потому что мне нужно было время как следует все обдумать. И сегодня утром я из дома тоже не выходил. Мы вернулись со спасательной операции, я упал в кровать, но не мог заснуть. И поверьте, я так замерз, что мысли сходить еще погулять у меня не возникло. Я никогда не видел этого сторожа, и у меня не было ни малейшей причины его убивать. Я же сказал вам, что в принципе убить не могу. Не способен.