Охотники за головами - Алекс Орлов

— Ее прислала ваша кадровая служба…

— Хорошо, я проверю, — сказал Леггойн, хотя уже сделал это и не нашел в архивах ничего вразумительного. Сведения о докторе биологии Шарон Йорк были неполными.

— Я это проверю, Луи. А теперь у меня к вам еще один вопрос. И этот вопрос самый главный — именно для этого вас сюда и доставили.

— Задавайте его.

— Как нам избавиться от магических роботов? Можно ли их уничтожить?

Фонтен подумал минуту и сказал:

— В теории, поскольку они не являются конечной формацией, их можно убить или серьезно ослабить сфокусированным ионным разрядом. Правда, выполнить это технически не так просто — оружие получится довольно громоздкое…

— Как танк?

— Да…

— Ну это не так страшно, — возразил адмирал. — Танк — это допустимые размеры.

— Дело в том, что объекты не позволят беспрепятственно атаковать себя. Они необычайно подвижны, аморфны и могут легко менять практически все физические характеристики. К тому же сейчас они вольны взять столько жизней, сколько им нужно, и насколько при этом усилится их мощь, никто не знает.

— А насколько она может усилиться? Чем мы рискуем при самом нежелательном исходе? — спросил Леггойн.

«Падут миры человеческие и, превратившись в смрадные пустыни, на веки вечные войдут в царство черного Магриба…» — вспомнил Фонтен, однако адмиралу сказал следующее:

— Боюсь, что могут быть случаи массовых эпидемий или даже сумасшествия…

— Насколько массовые? Город, материк, планета?

— Не знаю, адмирал. Пока не знаю…

«Ботинки из крокодиловой кожи — 1600 кредитов, костюм от Дюара — 4000, сорочка „Кносс“ — 375», — подсчитывал убытки Сэм Гриффит, лежа в кабинете своего собственного врача.

Цифры позволяли ему отвлечься от довольно болезненной процедуры — доктор Бонд отмачивал несколько оставшихся клочков одежды, которые буквально пригорели к телу Гриффита.

— Ой, как больно! — завопил Сэм, когда доктор Бонд смочил ожог какой-то вонючей жидкостью.

— Потерпите, сэр, потерпите. Это необходимо…

— Я и так терплю… О! Как больно!

«Ну Йохан, ну молодец… Сумел отомстить мне, дураку… А все же Лифшиц не делал мне так больно. Может, потому, что я платил ему значительно больше?..»

— Буч! — позвал Гриффит, и Буч Стефан моментально появился в кабинете.

— Слушаю, сэр…

— Буч, ты мне как-то рассказывал про человека-бомбу.

— Да, сэр.

— Как, ты говорил, он должен выглядеть?

— Ну бледное лицо, синие губы… Частый кашель…

— О! — снова вскрикнул Гриффит.

— Уже все, — успокоил его доктор Бонд. — Сейчас обработаем раны сидатином и будете как новенький, сэр.

— Сидатином? Это который по двенадцать восемьсот за унцию? Доктор Лифшиц берег это лекарство!

— При Лифшице вы не попадали в такие кризисные ситуации, сэр.

— Только ты много не лей. И так заживет…

— Хорошо, сэр. Как скажете…

— Буч, это был Йохан… Которого вы обрабатывали три года назад… Видимо, он нажрался этой самой.

— Желтой магнезии, — подсказал Буч Стефан.

— Да, желтой магнезии… Он нам здорово отплатил, тебе не кажется? Ой-ой-ой! Док! Ты же сказал, что все! Я тебя уволю, коновал ты моржовый! Мне же больно'

— Как вам будет угодно, сэр. — в тоне доктора Бонда прозвучала обида, — как угодно, но, если вы хотите израсходовать поменьше сидатина, необходима дополнительная обработка антисептиком…

— Ой, сплошные траты. Пять тысяч за одежду, сто тысяч за Картера и Блоу, да еще на этот сидатин пойдет тысяч десять. Сплошное разорение… Ну ты чего не мажешь? — недовольно спросил Бонда Гриффит.

— Вы, пожалуйста, определитесь, сэр, будете вы экономить сидатин или нет?

— Ладно, мажь сидатином, а то я скончаюсь от болевого шока, — простонал Гриффит. Потом покосился на Буча и спросил:

— У тебя зеркало есть?

— Маленькое…

— Давай…

— Ой, кажется, я его забыл в каюте.

— Не ври мне и давай сюда зеркало — не бойся, я не наложу на себя руки.

Делать было нечего. Охранник передал боссу зеркальце, и они с доктором переглянулись.

Несмотря на готовность к самому неприятному, увиденное поразило Гриффита.

— Неужели это я? — жалобно спросил он.

Ожоги были не сильные, но от удара взрывной волны все лицо Гриффита сильно опухло, и теперь он был похож на сорокадневного утопленника.

Брови и ресницы сгорели полностью, а вместо волос остался спекшийся колтун. К тому же плохо видел левый глаз — Сэм это заметил.

Осторожно отложив зеркальце, Гриффит вздохнул и сказал:

— Вот что, док, лей этого лекарства сколько надо, только верни мне мой первоначальный вид. Я хочу выглядеть нормально, а не как… — в горле Сэма встал комок. — А не как паленая свинья… — закончил он, — А ты, Буч, можешь идти. Скажи Гарфингелю, пусть тем из клиентов, кто еще не сбежал, дадут шампанского, только не «Руссовайн», а что-нибудь попроще…

— Да, сэр, — Буч Стефан потоптался на месте, стесняясь забрать свое зеркальце. Это был подарок мамы, и Буч очень им дорожил. Решив, что придет за зеркалом позже, он вышел.

— Ну как там? — спросила его заплаканная мисс Гриффит, которую охрана не пускала в процедурную.

— Всего лишь несколько ожогов, мэм. Только и всего, — через силу улыбнулся Буч.

— Тогда разрешите мне пройти…

— Прошу прощения, мэм, но мистер Гриффит запретил мне это делать.

Еще никогда Малику Исфагану не было так страшно. Страшно настолько, что временами он терял сознание и бредил наяву.

Он был в пути двое суток, но за все это время ни разу не вспомнил о жажде, голоде, сне или об удовлетворении других естественных потребностей. Только сковавший его страх, и больше ничего.

Иногда это ощущение было настолько мучительным, что Малику хотелось умереть. Но умереть ему не давали. Он чувствовал на себе влияние чьей-то страшной силы, которая до поры до времени не позволяла пилоту распрощаться с жизнью.

А начался этот кошмар совершенно неожиданно. Корабль Малика Исфагана стоял на ночной стоянке. Утром судно должно было отправиться на Селен, где располагался геологический исследовательский центр. Необходимо было доставить груз с образцами породы.

Все члены экипажа сидели в небольшой каюте пищеблока, которой дали громкое название — кают-компания.