Погружение - Дж. Ледгард

* * *

Он умывался, стоя по колено в воде. Омовение без внутренней гармонии и без предварительного греха. И он увидел это за несколько секунд до удара. Курносая морда была выкрашена в тот же малиновый, который носили на правом рукаве бойцы Первого парашютно-десантного. Его цвет. Она пришла за ним.

Она неслась к земле. Джеймс застыл на месте. Он подумал вдруг о карусели – а цвета полка все неслись и неслись на него, вращаясь. Карусель, карусель, кто успел, тот присел…

Она сверкала. Она горела с хвоста. Невероятное творение. Такое человеческое, такое американское. Ее выпустили с подводной лодки у берегов Сомали. Вязкость воды на глубине, ослабевание движителя в воздухе, вес взрывчатых веществ, кориолисово ускорение на экваторе – люди и машины учли это все. Невозможно было в последнее мгновение не разглядеть в ракете нечто большее.

Пулеметы вспыхнули.

– У меня кровь! – крикнул кто-то по-арабски.

Прозвучал последний крик:

– Аллах акбар!

Он нырнул в воду и устремился ко дну. Сложение, вычитание. Мозг замер, как колесо рулетки. Последняя мысль, особенная и святая, была о шерстяном рынке из Ленглендовского «Видения Петра Пахаря». Торговцы вином кричали: «Вино из Эльзаса! Вино из Гаскони! Рейнские вина!»

Поверхность взорвалась, как сверхновая. Берега бухты подбросило к небу. Шум был настолько громким, что показался тишиной. А вторая платиновая вспышка превратила тела в пыль.

Солнце неслось по небу, звезды неслись еще быстрее – но не так быстро, как тело юного Мора всплывало на поверхность. Он выплыл на воздух, в кровавую бурную воду, с вареными крабами и мучениками. Он увидел смерть, утонул снова – и поплыл от земли, к бони, к Кении. В конце концов, его погружение оказалось неглубоким.

* * *

Три тысячи восемьдесят восемь метров… три тысячи сто двадцать…

– Смотрите, Дэнни, – с чувством сказал Этьен, – это Энки.

Они медленно двигались к столбу размером примерно с офисное здание. Над ним дымились горячие источники – как будто целая толпа турков устроилась внутри и выпускает сигаретный дым из ноздрей.

Столб походил на творение Гауди. Изогнутый, весь в каких-то бугорках, кое-где грязно-рыжий из-за окисления, кое-где черный или даже белый – где его покрывал ковер бактерий. На краю источника отплясывал какой-то рачок. Покачивались кольчатые черви, похожие на толстые члены. Лепились к стенкам мидии и другие двустворчатые моллюски. Плавали слепые рыбы. Турки сидели очень тихо и курили.

Проведя у подножия столба некоторое время, Этьен поднял «Нотиль» и повел его к трещине у морского дна. Там не было ни огня, ни жара. Магма застыла. Свет почти не пробивался сквозь тяжелые хлопья морского снега. Бессмысленно думать, будто бездну можно осветить йодидом таллия. Она взволнованно думала, что места, где мы как вид вынуждены будем жить, ужасны. Нам придется заселить не те края, для которых мы эволюционировали, обживаться в них, защищать свои тела титаном и другими материалами. Она всем телом ощущала металлическую клетку вокруг. Затхлый воздух, пот Петера и Этьена, запах рвоты и отбеливателя…

Этьен осторожно посадил «Нотиль» на край трещины. Они протянули манипулятор, чтобы снять изнутри соскоб бактерий. Она поерзала на скамье, и аппарат, в свою очередь, заворочался на мягкой кремниевой глине, на диатомовом иле из мертвых созданий, которых на земле используют для полировки.

Этьен выключил прожекторы.

– Тестируем системы.

Они не разговаривали, слышался только звук дыхания. Она прижалась лбом к стеклу. Снаружи чернота вливалась в черноту. Боже мой, она никогда не видела таких… захватывающих красок. У нее вдруг закружилась голова – так сильно, как не случалось с того дня, когда она попыталась войти вместе с Джеймсом под сень деревьев у отеля «Атлантик». Она почувствовала, что «Нотиль» слишком близко к краю, что они качаются и скоро упадут в преисподнюю. Она чувствовала, что «Нотиль» сейчас сломается, и они трое упадут, и она сама свалится в дыру, как Алиса, но не попадает в страну чудес. Ее тело, ее душа мгновенно исчезнут без всякого шанса на вознесение, и то же случится с Петером и Этьеном. Все трое превратятся в химический бульон.

Ты поднимаешься в небо или падаешь в ад. Ракетой уходишь в космос или тонешь на корабле с рабами. Бескрайнее море Апсу несет в себе гораздо больше смысла, чем любое астральное царство, изобретенное великими религиями. Почему бы за пределами Вселенной не течь морю, по которому плывут звезды?

Она всегда восхищалась мускулатурой балетных танцоров, но понимала, что и она состоит из жидкости. Плавательные пузыри рыб взрываются и вылезают изо рта при подъеме сети. Сальпа размягчается, умирает и мгновенно расползается на воздухе. Все живые существа так или иначе разлагаются. Остается только вопрос, куда деваются элементы тела, и получается ли из них что-нибудь новое. Масштаб жизни на глубине, ее сложность и самоорганизация позволяют предположить, что она миллионы лет поглощала тела умерших на земле, смытые в море дождями и реками. Говорить, что проклятые души корчатся в агонии, пока черти и демоны тыкают их вилами, а другие, со слабыми дряблыми телами, бросают души на сверкающий обсидиан, – пожалуй, слишком драматично.

По-своему здесь довольно спокойно. Здесь нет ни штормов, ни волн, и вода всегда неподвижна. Поет ли бездна? Отсюда, снизу, поверхность воды похожа на небо. А с неба земля наверняка выглядит бушующим морем, мрачным воздушным адом. Люди живут между мирами, им неведомо, где свет, а где тьма.

Она сосредоточилась. Мягко светились выключатели – как знаки «не курить» в старых самолетах ночью; ассоциация с прежней жизнью, комфорт коллективного знания, общая ностальгия. Она видела Этьена, склонившегося над мониторами. Головокружение ушло. Она снова чувствовала себя в настоящем.

– Отлично, – сказал Этьен. – Давайте наверх?

И эпитафия из римского поэта Горация:

Утопишь глубже – выникнет краше он.

Мне хотелось бы вспомнить:

агента Генерального директората внешней безопасности Франции Дэнни Аллекса, захваченного группировкой Аль-Шабаб в Могадишо 14 июля 2009 года. На момент написания книги он все еще находился в плену;

сотни моряков и яхтсменов, попавших в руки сомалийских пиратов в море и с тех пор не подходящих к побережью Сомали на расстояние выстрела;

Аишу Духулову, которую забили камнями в Кисмайо 27 октября 2008 года. Ей было тринадцать.

Я благодарю:

Океанографический институт в Вудс-Холе, Колумбийский университет и Швейцарскую высшую техническую школу Цюриха, ученые которых терпеливо и совершенно блестяще вводили меня в мир океанографии;

моих друзей из великого сомалийского народа, всегда принимавших меня в тяжелые дни;

газету The Economist, которая позволила мне следить за этой историей;