Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски  - Кейт Мур

Грейс Фрайер тоже не собиралась опускать руки, хотя ответ USRC и стал для нее двойным ударом: узнав об отказе компании урегулировать иск, Готтфрайд больше не хотел вести это дело. Тем не менее Грейс как никогда была преисполнена решимости продолжать сражаться: она пошла в своего отца, активиста профсоюза, и не собиралась так просто сдаваться в борьбе с виновной корпорацией. «Я считаю, что девушкам не следует терять надежду».

Она проконсультировалась как минимум еще с двумя адвокатами – однако, к ее разочарованию, безрезультатно. Частично проблема оказалась в том, что ее бывшая компания, как и планировала, начала теперь пожинать плоды публикаций экспертов, в которых утверждалось, что болезни девушек не вызваны отравлением радием. Автором самой авторитетной из них, вышедшей в декабре 1926 года, стал доктор Флинн. «Покраска светящихся циферблатов не несет в себе какого-либо производственного вреда», – писал Флинн. Он утверждал, что проблемы девушек связаны с бактериальной инфекцией. Хоффман окрестил его отчет «предвзятым, а не научным».

На самом же деле это была никакая не предвзятость: Флинн попросту нагло врал. Потому что он не только опубликовал заключения, противоречащие его мнению, которым он поделился с доктором Дринкером – «я не могу избавиться от чувства, что в проблемах девушек виновата краска», – но и еще в июне 1926 года, за шесть месяцев до публикации его исследования, Флинн наконец обнаружил два случая отравления радием в часовой компании Waterbury. Они раз и навсегда доказывали, что дело не в какой-то бактериальной инфекции, распространявшейся в отдельной студии: женщин убивала их профессия.

Несмотря на то что все это время Флинн знал об этих случаях, он не стал вносить изменения в свой отчет, не отозвал его и допустил его к публикации, предоставив USRC возможность и дальше отрицать свою ответственность, опираясь на экспертное заключение. Позже Флинн все-таки признался, что жалеет об этом решении. Однако, если судить по его дальнейшему поведению, не так уж и сильно…

Флинн не закончил с девушками из Оранджа, несмотря на его заявления о том, что их болезни были обычной инфекцией. В июле 1926 года, через месяц после того, как USRC отказала Грейс в досудебном урегулировании иска, он добился того, чтобы самому обследовать Грейс. Возможно, это было лишь совпадение. Флинн – в сопровождении еще одного незнакомого Грейс человека – взял у нее анализ крови и сделал ей рентгеновские снимки. Когда результаты были готовы, Флинн с улыбкой объявил: «Да у вас картина крови лучше, чем у меня!»

«Он сказал мне, – позже вспоминала Грейс, – что я более здоровая, чем он, и что со мной все в полном порядке».

Организм Грейс, однако, говорил совсем о другом.

Тем летом все девушки были в отчаянном положении, несмотря на заверения доктора Флинна Грейс, Кэтрин и Эдне Хассман об их хорошем здоровье. Кинта Макдональд по-прежнему посещала доктора Кнефа по поводу своих шатающихся зубов; и Кнеф решил поговорить с представителями радиевой компании. Однажды утром летом 1926 года он встретился с советом директоров компании, включая президента Роедера и предприимчивого вице-президента по имени Кларенс Б. Ли, в штаб-квартире USRC в Нью-Йорке. У Кнефа уже лопнуло терпение лечить девушек, так что он сделал радиевой фирме предложение, от которого, как он надеялся, она не сможет отказаться.

«Если вы будете со мной сотрудничать, – сказал Кнеф собравшимся директорам, – то я буду сотрудничать с вашими людьми. Дайте [мне] список девушек, [и] я буду держать свой рот на замке, пока это будет возможно. Немало из них умрет естественной смертью. Я могу сдерживать этих девушек еще четыре-пять лет… Я выложил перед вами свои карты. Мне нужна какая-то компенсация».

Заметьте, что Кнеф не утратил сочувствия к своим пациенткам, однако он хотел денег. Возможно, его вывела из себя выплаченная Карлоу компенсация: ему не терпелось получить вознаграждение за все оказанное им бесплатное лечение. «Вынули все это из моего собственного кармана!» – с досадой восклицал он. Его обращение к компании по поводу выплаты, может, и было справедливым – в конце концов, их краска вызывала болезни, от которых он лечил женщин, – однако его предложение врать девушкам, позволять им умирать в неведении с целью защиты компании выходило далеко за рамки получения причитающихся ему денег. Вся его преданность девушкам испарилась.

«Каково ваше предложение?» – спросили директоры, заинтересовавшись.

«Я сказал мистеру Роедеру, что прошу 10 000 [134 000 долларов]. Думаю, я заслужил каждый цент».

USRC должным образом рассмотрело его предложение. «Вы уверены, что все девушки обратятся к вам?»

«Полагаю, что большинство придут ко мне», – ответил Кнеф, считавший, что женщины видели в нем друга.

«Скажете ли вы им, что [все ваши услуги] оплачивает компания?»

«Я не стану сообщать им о каких-либо связях с вашими людьми», – с улыбкой ответил Кнеф.

Возможно, воодушевленный тем, как удачно складывалась эта встреча, Кнеф сделал еще одно предложение. «Если вы захотите, – сказал он, наклонившись вперед над столом, чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, – я могу дать показания в суде… “Полагаете ли вы, что эта девушка стала жертвой радиации?” Я скажу, что нет. Я могу [сказать] все, что угодно; что луна состоит из голубого сыра!»

«Вы же можете встать на любую сторону, не так ли?» – спросили его директоры.

«Могу, если захочу. То есть если я буду работать на ваших людей, то для специалистов обычное дело давать показания в пользу тех, кто им платит».

Деньги были для Кнефа важнее всего. Возможно, тут он и допустил фатальную ошибку. Этот стоматолог из Ньюарка, всю свою жизнь занимавшийся лечением зубов, теперь пытался строить из себя крутого перед влиятельными людьми из влиятельного бизнеса. «Я могу встать на ту или иную сторону, – угрожающе сказал он. – Хотите ли вы видеть меня в качестве друга или врага? Если мне не удастся заключить соглашения с вашими людьми, то я подам в суд [на девушек, и тогда] им придется подать в суд на вас, чтобы получить деньги. Предупреждаю: когда я сражаюсь, я беспощаден, как лев. В ваших интересах, чтобы я был на вашей стороне».

Должно быть, он думал, что его выступление произвело нужное впечатление. Возможно, он улыбнулся своей последней реплике, уверенный, что они у него на крючке. «Я с вами более чем справедлив. Я не собираюсь вас обирать или что-то в этом духе».