Путин и Запад. Не учите Россию жить! - Дмитрий Саймс

Никто из политиков США не ставит всерьез под сомнение легитимность итогов голосования. На американском телевидении выборы были представлены как довольно мирные и организованные, а результаты выборов совпали с опросами общественного мнения. Большинство репортажей возлагает вину за низкую явку в Восточной Украине на сепаратистов и тем самым оправдывает большинство нарушений, зафиксированных международными наблюдателями. Чиновники и политики полагают, что ОБСЕ признает выборы по двум причинам: во-первых, потому, что посчитает выборы неплохо проведенными в данных обстоятельствах, а во-вторых, потому, что обычно, когда США и Европейский союз сходятся во мнении по какому-то вопросу, ОБСЕ соглашается с их позицией.

Если же взглянуть на ситуацию еще шире, то можно вспомнить, что США и Европа не ставят под сомнение легитимность выборов в истерзанном войной Афганистане, где в одних районах было просто невозможно провести голосование, а в других его честность и справедливость вызывали сомнение. И, если следовать этой логике, трудно понять, почему страны, которых результаты выборов на Украине удовлетворяют, должны вдаваться в детали, как эти результаты были получены? В конце концов, если бы легитимными признавались только те правительства, которые пришли к власти в ходе безупречных выборов, то США и Россия лишились бы многих своих ключевых союзников. Иностранные правительства часто щедро дарят легитимность выборам, когда им нравятся их итоги и ожидаемая после них политика, вне зависимости от того, как эти выборы проводились. Даже российское правительство дало ясно понять, что его позиция относительно избрания президентом Петра Порошенко будет зависеть от действий нового главы Украины в диалоге с восточными и южными регионами Украины, а также от его поведения в отношениях с Москвой.

Но главной проблемой для Соединенных Штатов, однако, остается совсем не то, что именно происходит в осложненной противоречиями и расколотой стране. Многих американских экспертов более всего тревожит то, что у администрации Обамы нет внятной стратегии в отношении Украины, осознания приоритетов, отражающих национальные интересы Америки, и у этой администрации нет какого-то более осмысленного понимания истории, чего-то, кроме представления о том, что твой клиент всегда занимает в ней правильную сторону. Администрация Обамы может добиться успеха в продвижении Украины в евроатлантическом направлении, но зачем ей нужен такой успех? И какую цену заплатят за это Украина, Европа, Россия и США? Президент Обама и его советники на самом деле не говорят об этом, ограничиваясь предсказуемыми заявлениями о предоставлении украинскому народу права сделать собственный выбор. Конечно, в данном случае решающим мотивом для администрации Обамы является недопущение усиления влияния России на Украину.

Очевидно, Украина представляет для России свой набор вызовов. Президент Путин оказался перед сложной дилеммой, которая напоминает ту, с которой столкнулся президент Дуайт Эйзенхауэр во время революции в Венгрии 1956 года, когда венгерские восставшие попытались захватить власть в убеждении, будто Соединенные Штаты их к этому и призывают и потому поддержат их в борьбе с собственным правительством и Советским Союзом. Эйзенхауэр симпатизировал венгерским борцам, но в конце концов отказался их поддержать, чтобы избежать опасной конфронтации с Советским Союзом. Так как международная политика является искусством возможного, полагаю, что сейчас не в российских интересах поощрять ложные надежды среди тех, кого поддерживает Россия, и также не в ее интересах, идя на лишние движения, дарить ненужное и, возможно, опасное оружие своим критикам, противникам или даже партнерам.

Поскольку география неизменна, а украинское благополучие и, более того, стабильность в регионе зависят от нормальных отношений между Киевом и Москвой, и Соединенные Штаты, и Россия выиграют, если примут по Украине решение, которое бы устроило всех. Недостаточную заинтересованность администрации Обамы в выборе этого варианта трудно понять, по крайней мере, если исходить из перспективы стратегических интересов США, соблюдение которых требует продолжения работы с Россией по многим международным вопросам, существенным для национальной безопасности США. Еще важнее то, что администрации Обамы следовало бы действовать так, чтобы не подталкивать Россию и Китай навстречу друг другу, и тем самым ускоряя геополитическую перегруппировку, при которой готовность Пекина и Москвы к взаимной поддержке против американских требований будет только увеличиваться. Проблема на самом деле состоит, как полагают многие американские наблюдатели, в том, что администрация Обамы меньше думает о стратегических интересах США, а больше — о том, чтобы не дать политических аргументов критикам президента, которые обвиняют его в слабости и нерешительности. Одержать победу на родине в сфере общественного мнения слишком часто более важно для Барака Обамы, чем добиться успеха в международных делах. Например, некоторые критики посчитали, что его речь в Военной академии США в Вест-Пойнте скорее представляла собой ход в избирательной кампании, нежели продуманное политическое заявление.

Соединенные Штаты и Россия испытывают взаимное раздражение в связи с кризисом на Украине. У обеих стран очень разные представления о том, что там происходит, и о том, что определяет действия противоположной стороны. Каждая сторона поэтому испытывает искушение вести себя так, чтобы иметь возможность провозглашать победу, даже если победа, которую они надеются одержать, обернется в большей степени моральным удовлетворением сегодня, чем политическим успехом завтра. Однако, когда кризис будет преодолен, Россия и Соединенные Штаты останутся великими державами со множеством сложных интересов. Некоторые из этих интересов предполагают высокую степень соперничества, но другие требуют сотрудничества и взаимодействия; хотя не исключено, что альянс Китай — Россия и станет кошмаром для Америки, неспособность работать с Вашингтоном может поставить Москву в чрезмерную зависимость от Китая. Кстати, вероятно, понимание этого — одна из причин сдержанности Владимира Путина в конфронтации по поводу Украины.

2014 год

Как гласит известная пословица, разница между оптимистом и пессимистом заключается в том, что оптимист считает, что дела хуже быть уже не могут, а пессимист верит, что они могут и, вероятно, будут еще хуже. История со сбитым «Боингом» демонстрирует нам, что в этом отношении на сегодня более правыми выглядят пессимисты. Крушение авиалайнера — ужасный инцидент, но это также трагедия, которая отражает всю конфликтную природу американо-российских отношений и в более широком контексте — отношений России с Западом.

Помимо общей враждебности к политике России и фактов, представленных Вашингтоном и Киевом, одна из причин, почему США и ЕС возлагают вину на ополченцев за сбитый самолет, заключается в логичности самого допущения, что сбила авиалайнер над своей территорией, вероятнее всего, та сторона конфликта, которая подвергалась регулярным бомбардировкам с воздуха и уже к этому времени уничтожила несколько самолетов противника, а не та, которая не сталкивалась с воздушными атаками и, соответственно, не имела в своем послужном списке подбитых аэропланов. Точно так же легче было предположить, что восставшие ополченцы, обладающие сравнительно слабыми средствами разведки и несовершенной системой контроля над выполнением приказов, с большей вероятностью могли бы выстрелить в пассажирский авиалайнер по ошибке, чем лучше организованные правительственные войска Украины. И поскольку меньше оснований думать, что украинские войска могли выстрелить именно по ошибке, в таком случае если бы выяснилось, что выстрел с их стороны оказался роковым, то отсюда закономерно следовал бы вывод, что они это сделали сознательно, в ходе реализации чудовищной провокации c целью поймать в ловушку ополченцев и Россию. Но, если бы за таким ужасным преступлением стоял Киев, Америка и Европа вынуждены были бы задуматься о своей поддержке президента Порошенко. Нынешнее правительство в Киеве пришло к власти, опираясь на сильную поддержку со стороны Вашингтона и Брюсселя, и само это новое руководство обычно воспринимается как друг Запада, поэтому отказ от его поддержки потребовал бы безусловных доказательств подобного преступления, притом что некоторые и в США, и в Европе все равно не поверят никаким доказательствам вообще.