Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове - Сол Слэш Хадсон

Мы с Иззи и Денни не могли придумать лучшего способа отпраздновать концерт, кроме как ширнуться, поэтому помчались в Гриффит-парк. Был ранний вечер, и еще даже не стемнело, так что когда мы ехали по Фэрфаксу и остановились на светофоре на Фаунтине, то смогли разглядеть в очереди машин тачку нашего дилера Сэмми. Это еще сильнее улучшило нам настроение, а поездку Сэмми по городу сократило вдвое. В тот момент мне захотелось принять их в доме до приезда Ивонны.

Мы рассчитались с Сэмми, помчались к дому и вбежали внутрь подобно лунатикам: Иззи нырнул в нашу комнату и захлопнул дверь, а я заперся в ванной Стивена, освещенной красной лампочкой, которую он там вкрутил. Так вот, сижу я там, пытаюсь нормально затянуть руку, трясусь, дрожу и пыхчу на нервяке, и все это при неестественном красном освещении, как вдруг раздается стук в дверь.

– Милый, – зовет Ивонна. – Ты там?

– Да-да, я здесь, – говорю. – Ага. Но я собираюсь принять душ. Я весь вспотел на концерте. – Тут я включаю воду.

– Милый, пусти меня, – говорит она.

– Я в душе, – отвечаю. – Сейчас выйду.

Я закончил свои дела, сполоснулся и вышел. Я почти уверен, что она все знала. Ивонна не захотела оставаться у нас в доме – не представляю почему, – так что я согласился поехать к ней. И в тот вечер я решил: да черт с ним, возьму и брошу. Я принял дозу в начале вечера, так что эффект прошел около часа ночи, а следующие несколько дней я пролежал в постели Ивонны с жуткой ломкой. Это не последний раз, когда я так делал, перед тем как мы записали Appetite, но я ни разу не говорил ей, что со мной. Я прикидывался, что у меня просто грипп, и скрывал, как ужасно себя чувствую на самом деле. Ивонна постоянно чем-то занималась: она ездила на учебу, – поэтому в основном я просто лежал в одиночестве в этом аду. По правде говоря, она так радовалась тому, что я дома, когда она уходит, и дома, когда она приходит, что как будто не замечала того, что я превращаюсь в свою собственную тень и все время лежу.

В тот раз я просидел в жесткой завязке у Ивонны целую неделю, и, несмотря на то что из-за этого будущий концерт могло ждать полное фиаско, об этом никто не знал – к счастью или нет. Все в группе испытали душевный подъем от этого концерта. Я жалею только о том, что не познакомился в тот вечер с Тедом Ньюджентом, потому что он оказал на меня огромное влияние в юности.

В конце концов Денни признался нам с Иззи, что употребил весь героин, который я припрятал в зажигалке, и я его за это так и не простил. Это был жестокий поступок, чуть не погубивший нас с Иззи и не сломавший нам отношения с коллегами по группе. Если бы что-то пошло не так, это привело бы нас к неописуемому профессиональному фиаско в очень важный для нас период. Но в том-то и дело: героин – сам дьявол. Он настолько заманчив и соблазнителен, что любого превратит в бесчестного вероломного демона. Быть наркоманом сродни тому, как мы представляем себе вампиров: сначала у этого образа жизни какая-то таинственная, соблазнительная аура, а затем ты превращаешься в голодное животное, готовое выпить крови любой ценой. Этот невыносимый голод сначала заводит, а затем полностью тебя поглощает. Начинается с того, что ты пробуешь то тут, то там, а потом сам не замечаешь, как начинаешь употреблять регулярно. Тебе может показаться, что это твой выбор, но это не так – скоро тебе придется постоянно искать дозу. И ты попадаешь в порочный круг еще до того, как осознаешь, что стал очередной цифрой в общей статистике.

Кажется, мы так и не сообщили Стифелю официально, что не собираемся подписывать с ним контракт, и это очень похоже на Guns. Мы просто съехали из его дома, оставив за собой целое море мусора и имущественного ущерба, с которым пришлось разбираться Тому Зутауту. Нашим менеджером стал Алан, и на этом все.

Выпуск EP Live Like a Suicide позволил нам получить кое-какой аванс, поэтому Иззи и Стивен сняли небольшую квартиру к югу от Сансета, прямо возле супермаркета «Рок-н-ролл у Ральфа» в Западном Голливуде, где все местные музыканты покупали пиво и всякую еду. Дафф жил там же, где и всегда, с Катериной, а Аксель – у Эрин. Я был единственным бродячим членом группы, спал у Ивонны и других девчонок или падал прямо там, где меня заставала ночь.

В тот период с нами тусовалось много стриптизерш. Все, что я могу сказать, – да благословит их всех Господь. Такие связи были у многих групп и до нас, и после. Стриптизерши, которые держатся вместе, сами практически становятся группой, и мы с ними поддерживали друг друга. Они были очень великодушны и то находили нас милашками, то темными таинственными музыкантами или просто потерянными малышами, о которых им хотелось заботиться, – а еще считали нас привлекательными. Возможно, они и сами чувствовали себя рядом с нами под защитой. Тот факт, что у них обычно была такая свободная сексуальная энергия, совершенно нас не смущал. В общем, они вполне подходили парням вроде меня.

У одной из них, Кристины, какое-то время я обитал. У нее была соседка по квартире, и каждую ночь я спал то с одной, то с другой или с обеими сразу – как получится. Эти девушки жили через улицу от Иззи и Стивена в многоквартирном доме, на Ла-Сьенега, где было полно стриптизерш. Можно сказать, я поживал там постоянно и считал это место своим домом, когда мы с группой переживали очередной период ожидания, не приносящий ничего, кроме неприятностей.

Мы со Стивенном и Иззи отлично веселились у Кристины: теперь, когда мы все вернулись в Голливуд, наркота стала доступнее, хотя ее было меньше, чем в прошлый раз нашего здесь пребывания. Правда, когда я завязал, то изо всех сил старался держаться от нее подальше. Помню, как-то вечером тусовался с Акселем и Иззи в доме стриптизерш и еле сдерживался, чтобы чего-нибудь не принять. В тот вечер у меня не было с собой денег: наркоты на улицах стало мало, но ее можно было найти, вот только люди не хотели делиться ей бесплатно. Я решил, что могу пойти тусоваться и просто ничего не принимать, но так не получалось – мне приходилось уходить оттуда. Вскоре после этого я снова взялся за старое – все было бесполезно.

Я принимал везде, где получится, и делал все, что только можно себе представить, и в какой-то момент я встретился с Дейвом Мастейном из Megadeth. Мы подружились. Он сидел на героине и крэке, а жил в том же районе, так что мы иногда вместе зависали и писали песни. Он был настоящим гребаным маньяком и гениально сочинял риффы. Мы вместе тусовались, курили крэк и придумывали чертовски крутые хэви-метал-риффы – ужасно темные и адски тяжелые. Иногда с нами играл Дейв Эллефсон – мы отлично ладили и вместе написали классный материал. Дело дошло до того, что в нашей подпитываемой наркотиками творческой обстановке мы стали всерьез рассматривать возможность того, чтобы я играл в Megadeth. В конце концов, Guns были в простое, а я достаточно упорот для того, чтобы рассматривать любые плохие решения. Дейв Мастейн по-прежнему один из самых гениальных музыкантов, с которыми я когда-либо играл, но в глубине души я знал, что не могу бросить Guns.

Еще одним нашим часто посещаемым местом был Адский дом – жуткая дыра, которая в то время воплощала наш коллективный разум. Он был как очевидный тест Роршаха для любого, кто рассматривал работу с нами и вообще что-то о нас знал. Адский дом создал Уэст Аркин, который снял его со своими друзьями-байкерами из клуба «Харли-Дэвидсон», приехавшими с Восточного побережья. Домом он был только теоретически.