Кодекс калибра .45 - Виктор Тюрин

– Хорошо, Дик. Выпьешь?

– Не сейчас, Пит. Жду одного человека.

– Хорошего тебе вечера!

– И тебе!

Я подошел к двери, прикрытой тяжелой плюшевой занавесью. Стив Рейнольд, охранник, поздоровался со мной, после чего откинул занавеску и распахнул передо мною дверь. Пройдя коротким коридором, я вышел в большую комнату, где располагался бар со спиртным и недовольно поморщился. Притом, что воздух сам по себе был тяжелый и спертый, так он еще был насквозь пропитан табачным дымом. Огляделся. Антиквара и здесь не было. Развернувшись, пошел обратно. Выйдя, пересек небольшое свободное пространство перед сценой, где несколько девиц под резкие и энергичные звуки джаза лихо скакали, выбрасывая ноги выше головы, и подошел к столику, на котором стояла табличка «Зарезервирован». Не успел отодвинуть ее в сторону, как подскочил официант:

– Будете смотреть меню или как всегда, мистер Дантон?

«Где же этого Антиквара черти носят?!».

– Оставь меню, Тони. Я тебя потом позову.

– Хорошо, мистер Дантон.

– Хотя, нет. Принеси-ка мне полрюмки чая.

Официант улыбнулся. Эта шутка, которую я принес из своего времени, здесь быстро прижилась и вошла в обиход.

– Две минуты, мистер Дантон.

Такие заказы не разрешалось делать в общем зале, но я здесь был больше, чем просто своим человеком. Музыка стихла. Теперь в зале стоял гул человеческих голосов, изредка прерываемый выкриками или громким смехом. Сделав пару глотков виски из стакана, принесенным расторопным официантом, я стал разглядывать веселящийся народ. Снова заиграл оркестр, я повернул голову в сторону сцены и замер от изумления. На сцене стояла… Наташа. Сердце на мгновение остановилось, а затем запрыгало, словно сумасшедший заяц. Она стояла на подмостках, такая красивая и стройная, в длинном голубом платье, усыпанном блестками, что от нее невозможно было отвести глаз. Я слушал, как она пела, а сам не мог поверить в удачу. Несмотря на мои тщательные поиски, я так и не нашел никаких ее следов.

Несмотря на то, что мой столик находился в другом конце зала, я специально низко наклонил голову к столу, чтобы девушка не могла меня узнать. Мне нужно было время, чтобы все обдумать. Одна моя часть требовала, чтобы я подошел к девушке, а другая – откровенно трусила, боясь получить окончательный отказ. Неожиданно у моего столика остановился какой-то мужчина. Я бросил на него злой взгляд. Его лицо было мучнисто-белым, словно он недавно вышел из тюрьмы. Костюм на нем был дешевый, мятый, темных тонов, а на голове – мягкая серая шляпа, похоже, из той же дешевой лавочки, где он приобрел себе одежду. Несколько секунд он всматривался в меня, а потом спросил: – Ты Дантон?

Мне он не понравился, поэтому я ответил вопросом на вопрос: – Мистер, похоже, я не расслышал, как вас зовут?

Тот криво усмехнулся: – Левша.

– Где сидел, Левша?

– Мэнсфилд.

– Слушаю тебя.

– Антиквар убит.

– Убит?! – я развернулся к нему. – Я правильно тебя понял?

– Правильно.

– Но почему ты пришел сюда и говоришь мне об этом?!

– Я должен был с ним сегодня встретиться. Приехал к нему домой, а там – полиция. После чего поговорил со знающими людьми и приехал сюда.

– Кто это у нас такой всезнайка? – я насторожился. – Я его знаю?

– Нет.

– Еще интереснее. Он меня знает, а я его нет. Хм! А имя у него есть?

– Это Одноглазый.

– Ты так говоришь, будто я его знаю.

– Зато он хорошо знал Антиквара, а через него – о тебе.

– Зачем он тебя послал?

– Хочет тебя видеть!

– Прямо сейчас?!

– Да!

– Не пойдет! У меня здесь дела. Давай, завтра.

– Завтра, может быть, будет уже поздно.

– Тогда объясни мне, и очень доходчиво, почему мне надо идти с тобой. Не убедишь – уйдешь один.

– Сам толком не знаю, но Одноглазый пустое говорить не будет. И еще. У него есть для тебя письмо.

– Кто такой Одноглазый?

– Гм! Смотрящий. Решает все спорные вопросы, судит нашего брата.

«Вор в законе?».

– Что за письмо?

– Оно тебе написано, а не мне!

– Как убили Антиквара?

– Не знаю.

– Хм! Ладно. Посиди двадцать минут, я приду, и мы пойдем. Закажи себе, что хочешь.

У меня, как и прошлый раз, опять не было времени, чтобы продумать разговор с Наташей и решить, как лучше поступить, но игнорировать смерть Антиквара я тоже не мог. Он был одним из тех немногих людей, с которыми я мог быть самим собой, насколько это было возможно. Девушка уже сошла со сцены, но уйти не успела, сразу оказавшись к кругу поклонников, осыпавших ее комплиментами и предложениями сесть за столик.

– Извините, господа! Мне надо идти! – услышал я решительный голос девушки. – Пропустите меня, пожалуйста!

Решив не церемониться, я оттолкнул стоявшего у меня на пути мужчину, который прожег меня гневным взглядом, но возмущаться не осмелился. Затем отодвинул еще одного, после чего плечом, словно тараном, раздвинул двух здоровых мужчин, судя по вычурности одежды лавочников средней руки, и оказался за спиной девушки, которая уже шла к двери, ведущей к служебным помещениям.

– Наташа, уделите мне одну минуту!

Она резко обернулась.

– Вы?! Здесь?

Я неловко усмехнулся.

– Не ожидали? Кстати, я тоже не ожидал вас здесь увидеть.

Теперь пришла ее очередь смутиться.

– Меня устроили сюда мои знакомые. Тоже русские эмигранты. Я и раньше пела. Брала уроки музыки и вокала. Вот и пригодилось. А вы как здесь оказались?!

– Владельцы этого заведения мои хорошие знакомые.

– Мисс, вы само очарование, – влез в наш разговор один из поклонников – торгашей, с довольно внушительной фигурой и здоровыми кулаками. Очевидно, он посчитал, что при необходимости разберется с франтоватым парнем без особых проблем. – Не желаете присоединиться к нашему веселью?! Я и мой друг…

Повернувшись к лавочнику, я сказал:

– Мистер, будьте так любезны, не мешайте нашему разговору!

– Ты, парень, не дело говоришь! – влез в разговор его приятель. – Мой друг, как-то на спор, ударом кулака…

– Перестаньте! Я прошу вас, уходите, пожалуйста! – обратилась девушка к здоровякам.

– Как скажете, мисс! – здоровяк неуклюже поклонился, потом повернулся ко мне: – А ты, мистер, если не трус, как закончишь здесь разговор, удели нам несколько минут для приватной беседы. Идем, Франк! – и для верности он подтолкнул своего приятеля.