Жених со знаком качества - Людмила Милевская

Кстати, Деля тоже рада была меня видеть. Несомненно…Напрягают немного эти странные звонки, да и с трупом Лидии еще не все понятно:могут быть неприятности, но что такое они в сравнении с горем Кристины? И никакнельзя ей помочь. Она совсем не хочет жить. Это, конечно, пройдет, но не могуже я до пенсии держать ее за руки.

Кристина, как только пришла в себя, забилась в истерике.

— Роби! Я все равно умру! — кричала она. — Я с ума схожу! Немучай меня! Не мучай!

Я ее не мучил, я сам был близок к умопомешательству. Видетьженские слезы (особенно в таком количестве) для мужчины невыносимо. Я былнапуган, я не знал, что мне делать. Успокоить ее не представлялось возможным,бросить — было опасно, а переносить страданий сестры я уже не мог. Я не мог кней даже приблизиться: она отталкивала меня или била своими хрупкими кулачками.

В конце концов отчаяние мое достигло того предела, закоторым все человеческие амбиции теряют смысл — я призвал на помощь Марию. Всеравно она догадалась про горе Кристины.

Мария приехала быстро, и в моем доме сразу воцарилсяпорядок. Первым делом она упала в объятия Кристи и разразилась такимирыданиями, что я подумал: “Так моей сестрице слабо”.

— Бедная моя! Бедная! — приговаривала Мария, хлюпая носом ипреодолевая спазмы. — Какие мужики сволочи! Сволочи!

Эффект потряс меня: истерики как не бывало. Кристина все ещеплакала, но плач очень быстро сходил на нет. Когда же они с Марией разомкнулисвои объятия, пошел совсем другой разговор.

— Сволочи все! — заявила Мария. — Думаешь, я спокойно живу?Только и жду на какой еще юбке застрянет этот грязный кобель. Да-да,прислуживаю ему и жду когда в тираж меня, старуху, спишет. Ему же молоденькихподавай. Животное. Животное!!!

Слезы Кристины мгновенно высохли и понеслось. В одномгновение и Виктора, и Максима разобрали на косточки. И оказалось: нет греха наземле, которого они не совершили. Послушав несчастных женщин, я поразилсяжестокости своих собратьев, даже кулаки зачесались. Ладно Кристина, Максимизвестный эгоист, к тому же семья их меня никогда не интересовала, но я стольколет знаю Марию и даже не подозревал, как она несчастна. А Виктор? Мой друг! Какон допускает такое? Зачем, изверг, мучает жену?

Видимо на моем лице отразилось страдание, потому что Мариясказала:

— Роберт, вряд ли тебе стоит нас слушать. Завтра все будетпо-иному. У женщин параллельно уживаются сразу несколько взаимоисключающих другдруга истин. Мужчинам этого не понять. Лучше сходи в аптеку и купи побольшеуспокоительного. Видишь, что творится, уже и сама готова принять.

Я с радостью покинул своих страдалиц и помчался в аптеку.Когда вернулся, не поверил глазам: никаких эмоций — женщины вполне спокойноворковали. Мария расписывала Кристине прелести холостяцкой жизни. По ходу онаубеждала мою сестру, что вскоре Макс приползет на коленях и будет просить прощения.Униженно просить.

— Вот когда отольются ему наши слезы, — пообещала она. — Нок этому надо готовиться. Ни в коем случае нельзя унывать: сразу пойдут болезнии морщины. Ему это только на руку.

Тут она наконец заметила меня и воскликнула:

— А, Роберт, принес? Давай сюда все и воды кипяченой стакан.Нет, графин. И стакан и графин. И можешь быть свободен.

Вскоре Мария на цыпочках покинула кабинет и, обвивая мою шеюруками, шепнула:

— Отпоила лекарством бедняжку, пока она спит, а там посмотрим.

Я с благодарностью прижал ее к себе:

— Спасибо, ты спасла меня. Какая ты умница.

Она матерински чмокнула меня в щеку и усмехнулась:

— Теперь понимаешь, для чего мужчине нужна женщина? Мы умеемделать то, к чему совсем не способны вы, цари природы.

— Да уж, — согласился я.

Вдруг Мария отпрянула от меня и испуганно глянула на часы:

— Ой, Роберт, опаздываю. Если что, звони мне на трубку.

Она наспех подкрасила заплаканные глаза, чиркнула по губампомадой и убежала.

Я осторожно заглянул в кабинет: Кристина спала на диване —подушка взбита, одеяло заботливо подоткнуто. Мария раздела ее: одежда,аккуратно сложенная, лежала рядом на стуле. На тумбочке стоял графин с водой,накрытый стаканом, и батареей выстроились лекарства. На меня повеяло надежностью,уютом, заботой.

“Женщины-женщины, — с нежностью подумал я, — может зрястолько лет не хотел жениться? Все так просто. Чего боялся, дурак? Такие добрыесимпатичные существа, все желания их так милы и понятны: семья, муж, дети, дом.Всех накормить, ублажить, проследить за здоровьем. Против них мы, мужчины,действительно скоты: желания низменны, помыслы грязны. Грубы, эгоистичны.Настоящие животные…”

Не зря говорят: помяни черта, он и рога высунет — едва я такподумал, явился Заславский. И вовремя: бог знает каких еще глупостей я вумилении сочинил бы.

— Ну как, Роб? — с порога закричал мой друг. — Избавился тыот Мархалевой?

— И от Мархалевой и от Лидии, — доложил я, собираясь войти вподробности, но Заславский огорошил меня вопросом:

— Роб, только честно, как ты относишься к Деле?

— Никак, — отрезал я.

— Но ты же говорил, что все еще ее любишь.

— Я врал, чтобы ты от меня отвязался.

Заславский вздохнул с облегчением:

— Роб, так я и знал. В доме полно баб, а ты испугался, когдапришла еще одна. Ты ей совсем не обрадовался. Тут и дурак догадается, что олюбви речи нет.

— Нет и быть не может, но почему моими чувствами к Деле такозабочен ты?

Заславский хотел ответить, но в этот самый момент ожил моймобильный. Прижав трубку к уху, я обмер: звонила Аделина.

— Роберт, милый, мы срочно должны встретиться. Нам есть очем поговорить.

— Кто это? — зашипел Заславский.

— Аделина, — просветил я его.

— Аделина?! — Заславский выхватил у меня трубку и закричал:— Делечка, уже еду к тебе. Буду через полчаса, максимум через час.

За этим последовал поток нежностей — я своим ушам неповерил: на скулах заходили желваки, кровь прилила к лицу. Клянусь, готов былпоколотить этого нахала. Заславский же спокойно закончил разговор и передал мнетрубку. Я приложил ее к уху: вместо Дели гудки.

— Как это понимать? — зверея и забыв про спящую Кристину,зарычал я.

— Сейчас все объясню, — невозмутимо сообщил Заславский. —Плесни коньячку и поговорим как мужчина с мужчиной.