Солдаты далеких гор - Александр Александрович Тамоников

близко. И группа должна спешить, медлить нельзя ни дня.

— Разрешите обратиться, товарищ подполковник. — Солдат вскинул руку к фуражке-титовке.

— Слушаю, Федор, — остановился Шелестов.

— Я хотел узнать. Вы как, назад будете пробиваться, к нашим?

— Вы? — повторил за ним Шелестов. — Не вы, а мы. Ты, Федор, у нас уже не первый день как член особой оперативной группы. Так что… Или ты хочешь остаться в Югославии, сражаться в армии Тито?

— Никак нет! — сдержал довольную улыбку пехотинец. — Моя цель вернуться на Родину и продолжать сражаться с фашистами в составе регулярной Красной Армии. Я с вами!

— Ну, вот и отлично. Честно говоря, я и не сомневался, что ты примешь такое решение. Жаль, Митя с Василием Ивановичем не дожили… Через час быть у нас в комнате, рядовой Крылов. Для постановки группе боевой задачи.

Шелестов вошел в штаб, а сам думал о бывших советских военнопленных. Через что пришлось пройти ребятам, а не сломались. И ведь знают, что дома ждет их проверка, серьезная проверка. Чаще всего штрафбат, если нет доказательств, что не по своей вине в плен угодил, если нет подтверждения, что сражался за Родину на территории других государств, то можно и в лагеря залететь. Это не система, конечно, все зависит от обстоятельств и следователя. Но большинство возвращаются и становятся в строй, и товарищи не стыдятся с ними рядом спать под одной шинелью, есть из одного котелка, сражаться и умирать рядом. Ладно, за этих троих мы заступимся, не дадим замарать их честные имена, а сколько других!

Маршал сидел на улице под раскидистой березой и что-то быстро писал в блокноте. Увидев девушку, он закрыл блокнот и с улыбкой поманил ее к себе.

— Ну, что ты решила, Маша?

— Я решила, что вернусь на Родину, Иосип, — ответила девушка и, вдруг погрустнев, опустила голову.

— Грустно, да? — спросил маршал. — Я понимаю тебя. Здесь у тебя много друзей, здесь тебя все любят и уважают как мужественного бойца. А там к тебе кто-то может отнестись с недоверием. Готова ли ты к таким испытаниям?

— Нет, я не думаю, — помотала головой Лиза, и ее волосы смешно затрепетали. — Подполковник Шелестов замолвит за меня словечко, да и их начальство имеет вес. Меня не дадут в обиду, и я снова смогу сражаться, как сражалась здесь. Может быть, пойду на курсы радистов или медсестер. Не знаю, как получится!

— Подумай еще раз, Маша, — серьезно ответил Броз. — Шелестов может улететь на новое сложное задание, с группой может случиться все, что угодно. Ты не смотри на меня так, я же просто напоминаю тебе, что идет война. А нужно ли будет их начальнику рисковать репутацией, защищая тебя? А здесь ты всегда будешь при мне. Закончится война, и близкие мне люди, мои боевые товарищи, которым я верю, как самому себе, будут строить со мной новую жизнь. И ты мне будешь нужна здесь в мирное время.

— Простите меня, Иосип. — Лиза задумчиво посмотрела на горы. — Я много думала обо всем этом. И додумалась вот до чего. Сейчас война, и мы воюем с общим врагом, врагом всего человечества. И сейчас не важно, где, в какой точке земного шара ты воюешь. Но потом закончится война, мы победим фашизм, непременно победим, и тогда будет важно, где ты, а где твоя Родина. Спасибо вам за все, но я возвращаюсь домой!

— Ну что же, ты умная взрослая девочка. Ты можешь сама решать, — кивнул маршал. — Мы полетим с тобой вместе. Но сейчас, пока мы одни, я хочу сказать тебе, чтобы ты не разучилась верить людям. Один негодяй, один предатель Родины еще не делают весь мир черным. Таких единицы, они как грязь под ногами иногда после дождя. Я желаю тебе идти по жизни с верой в людей, в чистые и светлые их помыслы. Тогда ты сможешь строить новый послевоенный мир. И еще помни, девочка, что ты мне почти как родная дочка. Если тебе будет нужна помощь, добрый совет или просто поговорить по душам, я всегда рад тебя видеть.

— Иосип. — Лиза замолчала, снова засомневавшись, что сейчас время признаваться, что она не совсем та, за кого себя выдавала. Точнее, совсем не так. Лиза поняла, что запуталась, и перевела разговор на другую тему. — Иосип, я тоже хочу сказать вам, что я благодарна вам за все, что вы для меня сделали, за доверие, за добро и отеческое тепло. Я хочу вас попросить…

— Проси, — улыбнулся Броз.

— Я знаю, что и после войны на вашем пути будут большие трудности, но вы их все преодолеете, потому что вы солдат. Вы, конечно, маршал, но вы солдат. Наверное, руководить государством трудно, труднее, чем наладить жизнь в своей семье или работу в каком-то небольшом хозяйстве. Международная политика — это постоянная борьба, я знаю, слышала, мне говорил… не важно кто… Пообещайте, что, как бы ни сложилась ваша жизнь, если вы станете во главе государства, вы не отречетесь от коммунистических идей в угоду богатству, каких-то других благ. Коммунистическая идея стоит того, чтобы за нее отдать все и пожертвовать всем. Как это делает наша страна. Останьтесь другом Советского Союза. Я знаю, что вы летите к нам для встречи с товарищем Сталиным. Поверьте, он не предложит вам ничего плохого или предосудительного. Все, что предложит товарищ Сталин, — будет на благо и нашего, и вашего народов. Будем друзьями, ладно?

— Будем, девочка, обязательно будем. — Улыбнувшись, Броз обнял Лизу и поцеловал ее в лоб.

— Вот и попрощались, — со слезами на глазах улыбнулась девушка. — Не знаю, удастся ли нам еще попрощаться, может, и времени на это не останется. Так вот мы заранее. На всякий случай!

«Дуглас» был тщательно проверен и заправлен. Самолет стоял на краю поля в ангаре, старательно замаскированном срубленными молодыми деревцами, которые меняли каждые три дня, чтобы засыхающая листва не выдавала замаскированный объект. Шелестов не находил себе места. Их перелет в Румынию был еще свеж в памяти. Этот способ сейчас и так близко от линии фронта был очень уязвим. Да, лететь недалеко и недолго. Долететь до Румынии и совершить посадку в районе города Бакэу. Там будет ждать конвой в составе усиленной танковой роты и роты автоматчиков. Охрана доставит Броза на военный аэродром, откуда его самолетом под охраной звена истребителей доставят уже в Москву.

Вечером Шелестов собрал группу, зажег керосиновую лампу и тщательно занавесил окна плотными шторами. Разведчики переглянулись, заинтригованные такими предосторожностями. Закончив приготовления, Максим достал карту и расстелил на столе. Он собрал всех,