Женские лики Столетней войны - Елена Майорова

Но как раз в это время стала проявляться горячая симпатия короля к своей невестке, супруге герцога Туреньского.

Она явилась во Францию из Милана, издавна имевшего славу города оккультных наук и центра европейской магии. Столица Ломбардии вместе с Лионом и Прагой образовывала триаду великих городов, где легче всего можно было достичь общения с потусторонними силами. Принцессу окружал ореол чужеродности, большого богатства и загадочности. Она была умна, утонченна, образованна и излучала природный магнетизм, которому трудно было противостоять. Такие женщины рождаются для украшения мира, переполненного бесцветностью лиц и характеров. Немудрено, что эта полуитальянка-полуфранцуженка, пылкая и грациозная, произвела глубокое впечатление на Карла VI, неравнодушного к женской красоте. Его склонность к Валентине невозможно было утаить, да король и не стремился скрывать свои желания. Он называл двоюродную сестру и невестку «дорогой, любимой сестрицей» и требовал ее постоянного присутствия. Считается, что «прекрасная ломбардка» привезла из Милана новомодную забаву – карты Таро, которыми приворожила короля. Однако факел чувств Валентины горел не для него: она горячо и верно полюбила своего молодого мужа и, несмотря на то что он ценил ее очень мало, оставалась ему верна.

Как объяснить причуды человеческих предпочтений? Казалось бы, самой природой Людовику предназначалось любить и почитать свою супругу и двоюродную сестру, прекрасную и просвещенную. Их могла бы сблизить общность интересов и пристрастий – оба умели читать тайные магические знаки судьбы, верили в волшебные чары и колдовство. Но в нем ничто не вспыхнуло, не отозвалось; зато, как будто в насмешку, запылал его старший брат-король.

Явное предпочтение, оказываемое мужем кузине, жестоко уязвляло самолюбие Изабеллы.

Общественная молва, всегда содержащая долю истины, утверждала, что Валентина подвергалась настоящей любовной осаде со стороны короля, но не желала уступать. Карл умолял, негодовал, угрожал, но благородная женщина хранила свою честь. Король был очень впечатлителен и склонен к страстным порывам. Его увлеченность Валентиной напоминала одержимость. О. Уайльд считал, что король потерял рассудок от неразделенной любви к жене брата.

Жизнь при королевском дворе была чередой бесконечных забав и праздников. Молодой король с красавицей женой, его очаровательный брат с прелестной супругой, их бургундские, анжуйские и беррийские кузены, многочисленные родственники и другая знать веселились без конца.

Людовик и Валентина поселились в Венсенне. В этот период она родила одного за другим троих детей, которые умирали сразу после рождения. Четвертым ребенком стал Карл[15], которому была уготована долгая жизнь.

В первой половине 1392 г. Карл VI перенес горячку, после которой стал рассеянным и забывчивым. Первый припадок безумия охватил короля 5 августа 1392 г. под Мансом, в лесу, через который он двигался со своей армией в поход на Бретань. Карл устал, его донимала жара, он задремал в седле. Резкий звук спровоцировал приступ. В неистовстве король заколол пажа, виновника переполоха, и рвался в бой с приближенными, которых не узнавал. С большим трудом его удалось обезоружить и связать. Ни о какой военной экспедиции нечего было и думать. Состояние короля все время ухудшалось.

К этому моменту королеве исполнилось двадцать два года, и она была матерью уже троих детей, в том числе наследника Франции. Но ее страх и горе были непритворны и огромны: любимый, повелитель и защитник, оставлял ее, такую слабую и беспомощную, на произвол алчных дядюшек и корыстолюбивых придворных. Она была готова ухаживать за больным, просиживать ночами у его постели, отдать для его излечения самое дорогое, бросалась к родным короля, умоляя помочь мужу. Действительно, казалось, что заботы королевы принесли ему облегчение.

В этом же году родился следующий ребенок – Карл (второй дофин). К счастью, через некоторое время стало очевидно, что король полностью выздоровел, отмечали только его развившуюся «леность» к государственным делам и повышенную раздражительность.

В январе 1393 г. королева устроила праздник, чтобы отметить бракосочетание одной из своих придворных дам. Именно тогда произошел несчастный случай, о котором рассказывают по-разному, но смысл инцидента не меняется.

На Карле, одетом дикарем – клубы пакли, намотанные на прямую полотняную рубаху, а местами на голое тело, – кто-то случайно поджег «одежду» свечой. Потом говорили разное: что «несчастный случай» был тщательно спланирован, что это злонамеренно сделал Людовик, что Карл сам слишком близко оказался от огня и пр., но король превратился в живой факел, и только находчивость и быстрота реакции герцогини Беррийской, накрывшей его своими юбками, спасла Францию. Слухи о происшествии быстро распространились по Парижу. Возмущение горожан, чуть было не лишившихся своего короля, было настолько велико, что принцы, участвовавшие в этом «бале объятых пламенем», вынуждены были совершить показательное покаянное шествие – босыми и в рубище. Но это не помогло: после перенесенного потрясения Карл стал подвержен регулярным приступам безумия.

В конце года королева родила дочь Марию, которую, по обычаю того времени, ещё до рождения родители «посвятили Богу», то есть дали обет, что ребенок в возрасте четырех-пяти лет уйдёт в монастырь ради выздоровления своего отца.

Позднее появилось предположение, что Людовик и Изабелла травили несчастного монарха спорыньей, чтобы лишить разума и править самим для собственной выгоды. Но, должно быть, все объяснялось проще и одновременно сложнее. Отец и мать Карла вели происхождение от Филиппа II, Гуго IV Бургундского и Генриха V Люксембургского. Эти представители старых династий уже несли на себе тягостный груз потомственных мутаций. Когда же в брак вступили их правнуки, двое молодых людей, состоящих в близком родстве, наследственные пороки проявились с неожиданной стороны.

Мать Карла, Жанна Бурбонская, в 35-летнем возрасте обнаружила признаки буйного помешательства. У его отца, человека тонкого и умного, присутствовали физические признаки вырождения.

Приступы безумия у короля происходили все чаще, перемежаясь просветлениями. Однако светлые периоды со временем становились короче, а остальное время Карл пребывал в тяжелой, беспросветной тоске; сейчас это назвали бы глубокой депрессией. Несколько раз он пытался ударить королеву, которую не узнавал. Ей это крайне не понравилось, «поскольку она не принадлежала к тому типу женщин, которые привыкли, чтобы их били». В хронике Мишеля Пентуана сохранились подробности помешательства короля: он требовал «убрать от него эту женщину, которая бесстыдно на него пялится», или во всеуслышание кричал: «Узнайте, что ей нужно, и пусть проваливает, нечего ходить за мной по пятам!» Он не помнил своего имени, утверждал, что не имеет детей и никогда не был женат.