Женские лики Столетней войны - Елена Майорова

Почти во всех исследованиях, посвященных Жанне д'Арк, любое упоминание об Изабелле имеет негативную окраску. Но иначе и быть не могло. Для того чтобы появилась спасительница-девственница, должна была существовать и погубительница-женщина. На эту роль идеально подошла бы Валентина Висконти, но к тому времени ее уже не было в живых.

Однако вряд ли историки и литераторы покусились бы на королеву, являйся она для нации символом чистоты и супружеской верности. Значит, молва о ее изменах ходила. Вопрос только в том, насколько она была справедлива, кем придумывались сплетни и кому они были выгодны. Беспристрастный наблюдатель отмечал, что, «дабы восстановить (против них) обманутый народ, герцогом Бургундским были посланы по тавернам подлые людишки, распространявшие лживые слухи о том, что касалось королевы и герцога Орлеанского». Современник эпохи Мишель Пентуан утверждал, что слухи эти распускал Жан Бесстрашный, чтобы подобным образом дискредитировать своих политических противников. Очевидно, что непредвзятым людям даже тогда была очевидна подоплека событий.

Королева в это время начала стремительно терять популярность у подданных. Её обвиняли в бесконечных вымогательствах, которыми она занималась в союзе с герцогом Орлеанским, чрезмерной роскоши и расточительстве, что, согласно сохранившимся записям казначейства, соответствует истине. Почти 60 тысяч франков по приказу королевы переправили в Баварию, ещё 100 тысяч получил к свадьбе её брат Людвиг Баварский, кроме того, баварцам были переданы некоторые уникальные экспонаты из королевской сокровищницы.

Утверждение современников о чрезвычайно роскошном образе жизни Изабеллы, по-видимому, справедливы. В частности, историками подсчитано, что расходы личного двора королевы, составлявшие 30 тысяч ливров при Жанне Бурбонской, при Изабелле возросли до 60 тысяч.

Если у юной Элизабет имелось единственное платье, теперь к услугам Изабеллы были прекрасные ткани, кружева, меха; она владела статуэтками из янтаря и нефрита, горного хрусталя или слоновой кости, золотыми шкатулками, украшенными восхитительными эмалями – произведениями терпеливых мастеров Лимузена; наслаждалась тонким запахом духов, – к ее услугам было все, что может украсить женщину, польстить ее самолюбию или показаться любопытным. Она любила разглядывать свои драгоценности. На темно-красном бархате внутренней обивки шкатулок в середине круга колец резного золота были разложены другие, еще более причудливые: кольца в форме сомкнутых рук, браслеты из бесчисленного количества перевитых золотых звеньев, цветы из жемчуга и опалов. В центре лежали перстни с драгоценными камнями, доставленными из чужестранных далеких империй, из-за пустынь и бескрайних соленых океанов. Индийские рубины и сапфиры, алмазы, лазуриты и бирюза – все они сверкали, как капли дождя, на своем бархатном ложе.

Но за обладание всем этим великолепием надо было бороться.

Жан Бесстрашный, обеспечив себе поддержку со стороны горожан и Парижского университета, постепенно стал прибирать к рукам власть. Обеспокоенный этим, герцог Беррийский, дядя Карла VI, заключил союз с королевой и Людовиком Орлеанским, который надеялся получить помощь от графа Арманьяка. Однако в то время это не могло изменить ситуацию. В следующем 1406 г. Жан Бесстрашный добился своей цели: королевским приказом ему были переданы все права и должности, принадлежавшие его покойному отцу.

Несмотря на королевскую милость, бургундское семейство выводила из себя совместная деятельность королевы и брата короля. Им удалось основательно подмочить репутацию Изабеллы, но ее нельзя было устранить физически: королева, мать многочисленных «детей Франции», была недосягаема. Жан Бесстрашный решил избавиться от ее сообщника герцога Орлеанского и самому занять его место. Кроме политических у него имелись и сугубо личные причины. Открыто говорили, что его супруга Маргарита попала в число любовных «трофеев» неотразимого Людовика.

До наших дней дошло два анекдота, свидетельствующие об умонастроениях той эпохи.

Один из них рассказывает, что принц коллекционировал не только женщин, но и их изображения. Другими словами, добившись благосклонности красавицы, он поручал своему живописцу написать ее портрет и помещал картину в потайную комнату, единственный ключ от которой хранился у него самого. Доверенные друзья в виде проявления особого расположения получали приглашение полюбоваться «трофеями» герцога. Однажды, пригласив кузена в гости, он как бы по нечаянности забыл ключ в замке. Много слышавший о «галерее красавиц», Жан Бесстрашный не справился с искушением и вошел в комнату. Там в ряду других изображений он и увидел портрет собственной супруги Маргариты Голландской.

Другой анекдот описывает еще более рискованную ситуацию.

Как-то Жан явился к герцогу Орлеанскому по какому-то неотложному делу и потребовал немедленной встречи. Приближенные пытались задержать бургундца, объясняя, что их господин не может их принять, поскольку занят с дамой. Жан ворвался в спальню, но Людовик успел набросить платок на лицо женщины, а с тела, напротив, скинул покрывало. Он стал шутливо укорять кузена за то, что тот оторвал его от наслаждения таким великолепным телом, хваля достоинства любовницы, но так и не показав лица[19].

Отчего же герцог Бургундский, конечно, узнавший жену, не заколол ни ее, ни оскорбителя? Наверное, потому, что много лет Бургундский дом добивался брака Жана с Маргаритой, принесшей огромное приданое. А поскольку она была на двенадцать лет старше и мужа, и Людовика, затронуты были не столько сердца, сколько самолюбие обоих.

Жан Бесстрашный, молодой человек непривлекательной внешности, был известен своей жестокостью. Он обладал удивительным хладнокровием и склонностью к интригам, а кроме того, выдающимся умом и безграничной решительностью. Люди жили по его благосклонному разрешению и умирали по его приказу. Недаром на гербе герцога были хмель и крапива: «Я обожгу всех, кто будет перечить мне!» Всегда преследуя личные цели, он твердил об общественном благе и не останавливался ни перед чем.

Такой человек не склонен был терпеть оскорбления, даже если они не были доказаны.

Париж затаился в ожидании: должно было произойти нечто небывалое.

Считалось, что герцог Орлеанский обладает провидческим даром. Однажды он «увидел» картину собственной гибели и описал ее друзьям; удивительно, что с этим рассказом совпали малейшие детали происшедшего в действительности. Хотя не исключено, что эти «совпадения» были замечены задним числом.

Поздним вечером 23 ноября 1407 г., когда он ехал в сопровождении немногочисленной свиты верхом на муле, на старой Храмовой площади на него было совершено нападение. Нормандский дворянин Рауль д'Анкветонвилль отсек герцогу правую кисть, на которой было «волшебное» кольцо, и разрубил голову чуть ли не надвое.

Никто не сомневался в причастности к этому убийству Жана Бургундского, да и сам он каялся и в слезах утверждал, что его попутал дьявол. Герцог бежал во Фландрию, во владения жены, а тело Людовик спешно предали погребению и постарались забыть эту трагическую историю.