Жасминовый дым - Игорь Гамаюнов

Вторая аудиозапись сохранила её фразу:

– Фирмы, арендующие в нашем округе нежилые помещения, финансируют и культурные мероприятия. Поэтому после слов об аренде надо вписать какие-то слова об участии фирмы, ну, например, в налаживании культурных контактов с Португалией.

Тут Олег как бы слегка задумался:

– Хороший пункт, но это же дополнительные траты. Надо посоветоваться…

Да, конечно, кивал он, посоветоваться несложно, дело двух минут, в его автомобиле есть спутниковая связь, он попытается сейчас же, без помех, связаться с Лиссабоном. И, оставив на спинке стула пиджак (конечно же, с включённым диктофоном во внутреннем кармане), вышел. Может быть, сейчас, подогретые «Императорской», после обещанного ящика вина подруги хотя бы шутя скажут о том, что не нужен им этот ящик, им лучше – деньгами… Но – нет, в записи разговор пошёл про другое.

Шмакова : «Ты как хочешь, но он какой-то дёрганый…И глаза за очками прячет…»

Сергиенкова : «А ты пробовала менеджером работать?.. Необходимо учесть множество обстоятельств… Заметила, как ему хочется нам понравиться?..»

Шмакова : «Ну, положим, не нам, а тебе… Ты сегодня хорошо выглядишь… Кстати, я купила крем для сухой кожи, он у меня с собой…»

Вернувшись, Олег застал их за изучением этикетки французского крема и, сообщив о том, что Лиссабон одобрил предложенную Еленой Ивановной формулировку, произнёс тост:

– За солнечную Португалию!

8

Листая расшифровки, Рябикин мучил себя вопросом: почему эти две подружки, судя по всему – давние, так ни разу и не обмолвились о том, что стало чиновничьей традицией: о денежной благодарности за подписанный договор? Может, он недостаточно понятно вёл себя? Но тогда они обе могли бы поговорить об этой «непонятности». Нет, сосредоточились лишь на его «ухажёрстве», словно материальная сторона отношений их никак не интересовала. Чрезмерно осторожничали? Не похоже. Если бы они подозревали включённую аудиозапись, вряд ли тема «ухажёрства» вообще прозвучала бы.

Нет, наверное, он где-то всё-таки проморгал удобный момент, не дав понять о грядущей благодарности от фирмы (обещанный ящик вина не в счёт, они могли подумать, что это шутка). Где именно он дал маху? Да, наверное, правы те, кто писал на Сергиенкову агентурные донесения, – слишком опытная она в этом деле. И – крайне осторожная. Ему, Олегу, дали прочесть две выдержки из одного донесения, и в каждом – о её «искусстве вымогать намёками». Правда, серьёзных фактов, подтверждающих это «искусство» (кроме подношения цветов, красочно исполненных новогодних календарей и подаренной ей картины знакомого художника), в донесении не было.

Наверное, нужно было взять инициативу на себя. Ну, например, когда Сергиенкова со Шмаковой в ресторане рассматривали этикетку крема, завести бы разговор о кольцах и серьгах, дать понять, что фирма не поскупится на подарок ко дню рождения, ведь серьги с бриллиантами так красят женщину!.. Но нет, это грубый ход. А Сергиенкова женщина умная. Насторожилась бы. А может быть, надо лишь следовать естественному ходу событий, и сама многоопытная Елена Ивановна найдёт хитроумный способ привести ситуацию к обоюдной выгоде?

Олег садился в автомобиль в состоянии паники от мысли, что операция срывается (нельзя же выдать за взятку деловые переговоры в ресторане и бутылку дегустационного вина). Суетная Шмакова опередила его, открыв переднюю дверцу и шлёпнувшись рядом с водителем: «Мне первой выходить у ближайшего метро». Он же оказался позади них, в просторном салоне, рядом с Еленой Ивановной. «Чайка», плавно покачиваясь на асфальтовых промоинах, везла их из путаницы кривых китайгородских переулков, и на одном из поворотов его качнуло в сторону соседки так, что его рука, ища опоры, случайно оказалась на круглой коленке, обтянутой гладкой тканью юбки. И тут же на его руку легла горячая ладонь Елены Ивановны, утвердившая его жест как неслучайный и даже очень желанный. И Олег вдруг стал успокаиваться, поняв, что вот это и есть естественный ход событий, ему не надо мешать, именно он выведет его, Олега, на то «искусство» Сергиенковой, о котором упорно повторялось в агентурных донесениях.

Так они и катили – рука на руке – по бульварам, мимо Чистых прудов и театра «Современник». Разговор шёл об отпусках. Шмакова уговаривала Елену Ивановну ехать вместе в Анталию, но у той намечалась в эти дни командировка в Крым, на кинофестиваль. На Тургеневской площади, у метро, Шмакову высадили, вывернув на Садовую-Триумфальную, миновали Зал Чайковского. И на Большой Бронной, у своего дома, Елена Ивановна сказала:

– Чудесный вечер! Не завершить ли нам его чашечкой кофе?

Инициатива была окончательно перехвачена. Чувствуя себя ведомым, почти лишённым собственной воли, Олег всё-таки машину благоразумно не отпустил, велев водителю ждать. В медленном лифте, отделанном зеркалами, они поднялись на пятый этаж. Елена Ивановна, войдя в прихожую, зажгла свет во всех трёх комнатах, посетовала на свою неорганизованность («не успеваю прибираться»), но явного беспорядка Олег там не заметил, скорее наоборот – квартира своей нежилой опрятностью напоминала музей. Книжные полки, вазы, керамика, живописные полотна в тяжёлых рамах, кресла, журнальный столик, за которым они сидели, – всё было расположено по законам строгой симметрии.

Отпив кофе, Сергиенкова кивнула в сторону небольшой картины, висевшей над столиком. Оказалось, это то, чем она счастлива, – подарок художника Шимского, чью большую выставку она открывала в конференц-зале их префектуры год назад.

– Чудо, не правда ли? Какая концентрация солнца! И эти провинциальные васильки во ржи, наивные, как глаза крестьянских детей, тёплые, как посланники из мира покоя! Они моё средство от депрессии. Я любуюсь ими в осенние вечера.

И тут хозяйка квартиры словно бы вскользь спросила Олега, какие у него планы на отпуск. Никаких планов у Олега не было, в чём он честно признался, и Елена Ивановна, с нейтральным выражением лица, предложила:

– А то бы поехали со мной в Крым, кинофестиваль обещает быть занятным. Правда, для неофициальных лиц гостевые путёвки дороговаты, но ваша фирма, я надеюсь, оплатит поездку такого перспективного сотрудника.

Олег задержал дыхание, гадая: неужели это и есть долгожданный момент истины? Замечательный ход! Наконец-то Сергиенкова иносказательно предлагает ему вступить в денежные отношения. Значит, всё-таки агентурное донесение не лгало – Сергиенкова владеет «искусством вымогательства».

– Сколько…

Олег замешкался, пытаясь справиться с волнением.

– Сколько это удовольствие будет стоить нашей фирме?

Сделав глоток, Елена Ивановна задумалась, прикидывая. Наконец, назвала сумму, прибавив со вздохом:

– Там в эти дни цены в гостиницах взлетают до небес. Но фестиваль стоит того.

– Я думаю, фирма не будет возражать. Я завтра же уточню.

– Ну, раз так, то это нужно отметить…

Когда и как появилась на журнальном столике шарообразная бутылка армянского коньяка, Олег не запомнил. Его затопили тёплые воды ликования («Наконец-то всё получается!»), они несли его в открытый океан, укачивая на широкой волне. Он был так пьян и сумбурно-счастлив, что без конца бормотал какие-то глупые слова, снимая с Елены Ивановны жакетик и блузку, развязывая на её шее пёстрый платок, укладывая её на диван и не понимая, почему она так дрожит и почему слёзы текут из её глаз. Ведь всё получается, вот он вошёл в её плоть, он мощно плывёт, он непременно выплывет в этой жизни, что бы с ним ни случилось, да-да, выплывет – под эти вот женские крики, похожие на ломкие крики чаек, под эти томительные финальные стоны, которыми он будет потом гордиться, вспоминая сегодняшний вечер.