Борьба за евразийские пограничные территории. От возвышения империй раннего Нового времени до окончания Первой мировой войны - Alfred Rieber

и расовых компонентов. Идея пангерманизма, проповедуемая Георгом Риттером фон Шёнерером, была преимущественно расовой и антисемитской. Она зародилась в Габсбургской монархии, а не в Германии, и была малопривлекательна даже среди немецкоязычного населения. Ее основное влияние проявилось после распада монархии и прихода к власти национал-социализма. Панславизм зародился в Габсбургской монархии. Его российские сторонники смешивали религиозные (православные), национальные (великорусские) и расовые (славянские) элементы в различных комбинациях. Хотя панславизм никогда не был официально принят имперским правительством, его сторонники периодически оказывали сильное влияние на внешнюю политику, особенно в 1877 и после 1910 года. На протяжении всего XIX века фантомы пангерманизма и панславизма продолжали населять имперское пространство, пугая друг друга.

Из трех трансцендентных идеологий панисламизм имел наиболее сильную религиозную составляющую и был наиболее близок к официальному признанию правителем, султаном Абдюльхамидом II, который возродил халифат в Османской конституции 1876 г. (реализованная только в 1908 г.). Парадоксально, но пантюркизм, как в своих культурных, так и политических проявлениях, зародился благодаря идеям западных тюркологов, особенно венгра Армениуса Вамбери, и российских турок, особенно крымского татарина Исмаила Гаспринского. Как представитель аккомодационной или коллаборационистской тенденции среди мусульман в Российской империи, Гаспринский проповедовал идею, известную как джадидизм (новый метод). Это была форма тюркского культурного национализма, которая переосмысливала ислам в рациональном ключе, предоставляя автономию и терпимость науке и философии; реформировала образование в более практичном и продуктивном ключе, преподавая упрощенный турецкий язык, добавляя русский и сохраняя арабский; расширяла права и возможности женщин, отменяя создание обычаев, таких как хиджаб, не санкционированных Кораном; и подчеркивая необходимость экономических инициатив и технического прогресса. Джадидизм никогда не превращался в единое культурное или политическое движение: "в Российской империи было много джадидизмов, каждый со своими проблемами, уходящими корнями в местную социальную борьбу". Пантюркизм достиг пика своего влияния в Российской империи во время революции 1905 г. и после этого пошел на спад под давлением царизма. В Османской империи пантюркизм и панисламизм были соперниками, а влияние панисламизма в последнее время, несмотря на его одобрение Энвер-пашой, было сильно преувеличено западными комментаторами.

Ни одна из этих наднациональных идей не получила массового распространения в период имперского правления. Причины этого достаточно ясны. Хотя они тоже поддерживали "воображаемые сообщества", они не могли конкурировать с эмоциональными и психологическими призывами национализма как идеологии государственного строительства; для имперских элит они представляли собой потенциально разрушительные, а не объединяющие идеологии в мультикультурных обществах; и они несли в себе опасные взрывоопасные последствия для внешней политики. Однако после распада империй панские движения были возрождены, пересмотрены и использованы в пропагандистских целях в качестве еще одного оружия в борьбе за пограничные территории. Гитлер признал свой долг перед Шёнерером; Сталин не раз обращался к славянскому единству против немцев во время Второй мировой войны. Краткое и фарсовое приключение Энвер-паши в хаосе Кавказа и Средней Азии после Первой мировой войны не положило конец пантуранским устремлениям, которые продолжали спокойно существовать в Турции, несмотря на противодействие правительства на протяжении всей Второй мировой войны.

В конце XIX века правители мультикультурных империй реагировали на секулярные тенденции, возрождая старые религиозно-этические традиции. Эти усилия раскололи новую реформаторскую элиту, воспитанную на ценностях рациональности, науки и технологии как предпочтительных средствах решения современных проблем. Кроме того, ни старые мифы, ни их приукрашивание национальным лоском не могли удовлетворить чаяния и обеспечить лояльность народов приграничных территорий. Потребности в автономии росли по мере того, как ослабевали династические связи и усиливалось противодействующее националистическое давление в приграничных районах. Выживание империй все больше зависело от форс-мажорных обстоятельств. Возрастала опасность большой войны в защиту имперской идеи, которая закончилась бы разрушением имперского государства.

Разгром и распад евразийских империй во многом представлял собой радикальный разрыв с прошлым. Новые люди, вышедшие из малоизвестных слоев общества, организовавшие массовые партии и развернувшие новые идеологические знамена, стали строителями государства на руинах империи. Однако период после падения империи представлял собой переход от одной империи к другой, подобный тому, который в течение гораздо более длительного времени последовал за распадом Римской, Византийской, Сасанидской, Монгольской и Минской империй. Конечно, династическая идея была мертва, за исключением Ирана, где она вскоре возродилась в форме национальной монархии.

В других местах ее вытесняла идея светского правителя, часто носившего титул вождя (фюрера, вождя, гази или просто председателя), чья легитимность и авторитарная власть проистекали из новоизобретенной политической теологии и личной харизмы, транслируемой технологиями коммуникации и методами мобилизации. Тем не менее, различные идеологические основы этих режимов уходили корнями в имперское прошлое. Они не были прямыми, но вполне укладывались в традицию преодоления демографического вызова государственного строительства в мультикультурной среде, что требовало выхода за рамки идеального типа национального государства, принятого на Западе. Это не означало отрицания национальной идеи. Скорее, эти новые правители взяли на вооружение некоторые из тех же приемов национализации своего правления над многоэтническим населением, что и их имперские предшественники.

Передача де-сакрализованных имперских идеологий была на удивление прямой, хотя вдохновение исходило от девиантной традиции. Так было с расовыми теориями Гитлера, связанными с пангерманскими идеями Габсбургской монархии; или с идеями Сталина "националистическими по форме, но социалистическими по содержанию", отражающими его долг перед австромарксистами; или с тремя принципами Сунь Ятсена "национализм, демократия и социализм", модифицированными Чан Кай-ши по неоконфуцианскому образцу. Шляхто-сарматский миф, питавший польский романтический национализм вместе с федеративной идеей, по-прежнему вдохновлял польскую элиту в XX веке. Восстанавливая Польшу после Первой мировой войны, маршал Пилсудский, сам выходец из пограничных литовских земель, стремился восстановить мультикультурное государство ягеллонского типа с республиканской формой правления. Правление Сталина представляло собой новый ответ на постоянные проблемы, стоявшие перед царской мультикультурной империей, который опирался на более ранние традиции. Если идеология была строительными лесами мультикультурных империй, то военная и гражданская бюрократия представляла собой несущие стены и защитные крыши.

 

3. Имперские институты: армии, бюрократии и элиты

Если борьба за пограничные территории оказывала глубокое влияние на государственное строительство в мультикультурных обществах Евразии, то и обратное тоже было верно. Эти два процесса взаимодействовали друг с другом не только при формировании имперских идеологем, но и при создании политических и социально-экономических институтов. Три ключевых элемента в развивающихся структурах империи - это армия, бюрократия и правящие элиты. В этой главе рассматриваются способы, с помощью которых эти институты и группы отвечали особым потребностям мультикультурного государства в расширении и защите военных границ и наведении порядка в приграничных районах.

Осуществление власти в мультикультурных государствах Евразии в разных пропорциях сочетало в себе элементы того, что Макс Вебер назвал харизматической, патриархальной и бюрократической формами власти. Как