Последний контакт 2 - Евгений Юрьевич Ильичев

процедура прошла без сучка без задоринки. Реакторы «Прорыва» сдюжили нагрузку, расчеты ученых, инженеров и навигаторов оказались безукоризненно верными. Гравитационные маневры у Юпитера и Нептуна позволили сократить время выхода из Солнечной системы на десять процентов, а после настал и черед испытаний. И техника не подвела. Все запустилось, все заурчало, все заработало. «Прорыв», уже разогнавшийся до скорости в двенадцать процентов от световой, успешно активировал гравидвижители и приступил к дальнейшему разгону. Первые месяцы наблюдений за их работой не выявили никаких сбоев, и Кольский с чистой совестью отправил большую часть экипажа в гибернаторы, перейдя на стандартную вахтовую систему управления кораблем.

Время бежало, скорость нарастала, «Прорыв» уверенно преодолевал холодное космическое пространство, все дальше удаляясь от родной планеты. Все защитные системы корабля работали штатно, курс выдерживался идеально, защитные экраны нивелировали все угрозы, включая радиацию и некрупные астероиды. Уже на третьем году полета удалось разогнать флагманский крейсер до расчетной скорости в двадцать пять процентов от скорости света. Это было немыслимым результатом для человечества. Вишенкой же на торте стал доклад физиков-испытателей — МЗК «Прорыв» способен и на большее. По расчетам ученых, энергии двух реакторов «Прорыва» хватит, для того чтобы разогнать его гравитацией до немыслимых тридцати процентов от скорости света.

Кольский принял во внимание это сообщение, но насиловать необкатанную грависистему корабля не стал. Если разведданные с Земли верны, они и на этой скорости опередят китайцев. Про американцев можно было и вовсе забыть. Когда те прибудут, им останется лишь засвидетельствовать свое почтение и убраться восвояси.

Все началось на подлете к точке рандеву с китайским крейсером «Ксинь Джи». Точка эта была условной, поскольку при ее расчетах использовались заниженные данные по скорости «Прорыва» и предположительные характеристики китайского крейсера. Как оказалось, разведка недооценила возможности «Ксинь Джи» — китайцы оказались куда более проворными. Им удалось нагнать «Прорыв». Более того, их траектории не были параллельными, как это планировалось изначально, — они пересекались. Объяснение этому факту нашлось быстро. Поскольку китайцы вылетели с Земли много позже «Прорыва», а стало быть, совершали иные гравитационные маневры при выходе из Солнечной системы, то и траектория их полета оказалась иной.

Когда системы слежения «Прорыва» засекли «Ксинь Джи», стало ясно, что оба крейсера идут не параллельными курсами, а пересекающимися. Да, это пересечение было условным, на самом деле в самой близкой точке сближения между кораблями было больше двух тысяч километров. Но в масштабах космоса такие расстояния были микроскопическими. К примеру, в войнах за Марс бои между звездолетами России и СГА проходили на расстояниях в сотни тысяч километров. Да и боями эти стычки назвать было трудно. Реальные космические сражения мало походили на морские битвы прошлого и уж точно не имели ничего общего с представлениями о космических битвах обывателей и фантастов всех мастей. Никаких маневров, никаких резких изменений траекторий, никаких малых истребителей и прочей шушеры. В реальности космические сражения были скучны и незатейливы, зачастую противники даже не видели друг друга. Настолько, что экипажи противостоящих друг другу кораблей так и оставались бы в счастливом неведении, если бы их не поднимали по тревоге. Все сводилось к противостоянию систем РЭБ и откровенному хаккингу бортовых систем навигации и вооружения. Большая часть космических сражений заканчивалось до того, как кто-нибудь из противников успевал применить бортовое оружие.

Примеров сражений, в которых один звездолет успешно брал на мушку другой, выпускал торпеды или применял плазменные пушки для физического уничтожения другого звездолета, можно было пересчитать по пальцам одной руки. В условиях космоса не было никакой необходимости в физическом уничтожении кораблей противника. Постройка звездолетов, равно как и сами полеты, стоили немалых средств. Если приплюсовать к этому средства и время на обучение экипажей, а также время, затраченное на их слаживание, то становится очевидным, что всякая экономическая целесообразность ведения космических сражений близка к нулю. В реальности было достаточно обездвижить корабль противника, вывести из строя его систему навигации или заблокировать двигатели путем взлома операционных систем, и всё — дорогущий межпланетный крейсер становился беспомощной консервной банкой, барахтающейся в пространстве космоса. Кроме того, корабль, вышедший из такого сражения победителем, как правило, сам сообщал на Землю координаты поверженного врага. Пускай теперь голова противника болит о том, как вытащить сотню-другую членов экипажа из той задницы, в которой они оказались. Ремонт звездолетов и эвакуация их экипажей были делом не одного года и требовали куда больших затрат, нежели постройка нового звездолета. Экономика космоса была жестока ко всем государствам без ограничения.

Однако, несмотря на экономическую нецелесообразность, ни одно уважающее себя государство не было готово пожертвовать поверженным кораблем. Да, с финансовой точки зрения оставить корабль с экипажем дрейфовать в космосе было самым дешевым вариантом. Но это подорвало бы престиж служения в космическом флоте и вызвало бы бурю негодования в обществе. Кто пойдет служить в космический флот, зная, что его в любой момент могут «забыть» спасти? Правящие элиты столкнулись бы с протестами, бунтами, беспорядками, военными переворотами и так далее. Кроме того, при таких жертвах любой космический флот вскоре испытал бы жесткий дефицит персонала. Последнее обстоятельство, собственно, и сыграло решающую роль в создании военных доктрин всех космических держав. В длительной перспективе обучать и набирать новые экипажи было куда дороже — причем как с точки зрения временных затрат, так и в финансовом плане. Вот и приходилось тратить огромные средства на то, чтобы организовывать и выполнять сложнейшие спасательные миссии.

А теперь представьте подобное в двух световых годах от Земли. Представьте, насколько дорого будет возвращать обездвиженный корабль или его экипаж на таком удалении от космодрома приписки?

Именно поэтому первым делом капитан Кольский попытался связаться с китайским крейсером и договориться о совместном обследовании «шара». Он прекрасно понимал, что шансы обоих кораблей на победу в цифровом противостоянии друг с другом примерно равны. Кроме того, у Кольского не было достоверных сведений об истинных характеристиках «Ксинь Джи». Он уже понимал, что их движитель, скорее всего, работает на том же принципе искривления гравитации, что и движители «Прорыва», но он не знал ни их КПД, ни предельной скорости, ни принципов торможения. Вооружение китайского крейсера также было тайной за семью печатями, хотя и не представляло такой уж важности. Куда важнее было разобраться, насколько сильны их квантовые компьютеры, как хорошо они охлаждаются и какие полупроводники лежат в их основе. Именно эти факторы вкупе с навыками программистов, а отнюдь не вооружение, имели решающее значение.

Но на связь китайцы не вышли. Более того, как только два корабля сблизились, «Ксинь Джи» удалось совершить маневр и встать с «Прорывом» на параллельный курс. Маневр китайцев Кольского удивил, если не сказать иначе — обескуражил. На таких скоростях маневры были хоть и реальны, но все же крайне нежелательны. Особенно