Крестоносец из будущего. Самозванец - Герман Романов

— А вы, ваша милость, командор ордена?!

Никитин только кивнул в ответ, а словак рухнул на колени, чуть ли не обняв его за сапоги:

— Ваша милость, вы можете! Возьмите меня под свое покровительство, как собака преданно служить ордену буду, живота своего не пожалею. Перед Богом клянусь служить честно и верно!

Андрей пришел в замешательство — он не знал, что сказать парню в ответ. В растерянности посмотрел на Арни — местный пан, сволочь, беспредельно жесток, но пойти на укрывательство этого беглого холопа означало совершение самого опасного в этих местах преступления, вира за которое составляла целых восемь злотых, почти столько стоил полный рыцарский доспех с боевым конем или пара здоровых холопов.

«Нет, пойти сейчас на укрывательство в моем „птичьем положении“ дело совершенно невозможное».

— Это ты хорошо надумал, парень. Орденский плащ самая надежная защита от холопства! — Уверенный голос Арни вывел Никитина из размышлений, и он усмехнулся.

«Отказать задумал, а зачем, спрашивается?! Интересно, однако, — а что же он до этого делал, ведь с ним уже двое беглецов, и к тому же холопов?! А кто пану кастеляну ножки и ручки оглоблей переломал? А кто мимоходом нескольких воинов магната ухайдакал, товарищ майор?!»

Как же он мог забыть, что в ордене рыцарей Креста, как у донских казаков, существовало старинное правило, которое гласило — «с ордена выдачи нет».

Объяснение здесь довольно простое и лежит на поверхности. Все орденские рыцари и их оруженосцы, шляхтичи благородного происхождения, плюс свободнорожденные, едва составляли одну треть во всех воинских контингентах ордена.

Подавляющее большинство простых «служителей» были как на подбор из вчерашних беглых холопов, кабальников, не пристроенных в жизни сирот и прочего угнетенного люда, как писалось в советских книгах о периоде феодализма…

— Так ты говоришь, что твои оглоеды кольчугу продали, а меч в плащ завернули и спрятали?!

От слов Арни Никитин встряхнулся и сосредоточился:

«Как же так происходит, что все чаще и чаще я просто отрубаюсь от действительности! Вот она, сытая жизнь на пенсии, с бабой под боком — разом всю сноровку потерял».

А тут такой разговор интересный идет — Прокоп поведал, что десять дней назад он со своими разбойниками нашел мертвого воина, рядом с которым был сверток с рыцарским мечом.

— Да. Только плащ синий, но крест, как у вас, белый. А меч продавать этот, — Прокоп тронул ногой убитого главаря, — не стал. Сказал, что боязно, враз поймают да повесят!

— Это он верно рассудил. Тело хоть закопали?

— Камнями заложили в расщелине. Тут оно, неподалеку.

— Попозже сходим, — Арни вопросительно посмотрел на Никитина, и тот кивнул, давая молчаливое согласие. И они втроем отправились к раскидистому дубу, где беглецы разбили лагерь…

На постеленной чистой холстине лежало напластованное копченое мясо, ломти ноздреватого сыра, куски хлеба, перья зеленого лука и традиционная кожаная фляга с вином. Миски и кружки расставлены, а вместо сидений расстелены попоны.

«Военнопленный» скромно жевал свой хлебушко с мясом чуть в сторонке от других сотрапезников, зато Никитин со всей своей командой плотно сгрудились у постеленной холстины.

Ужинали беглецы неторопливо, изредка спокойно и тихо переговаривались, с аппетитом прихлебывали вино, заедали мясо луком и репой. По окончании трапезы все дружно помолились, и молодежь принялась быстро убирать со «стола».

— Ваша милость!

Андрей, нахмурив брови от недовольства, пристально посмотрел на Прокопа. Тот побледнел от страха, подумал, что сейчас его накажут за попытку заговорить. Но наступил, как говорится, себе на горло и, через страх, продолжил дальше:

— Ваша милость! Почему вы так поступили?

«Вопрос, конечно, нагловатый — в его-то очень шатком положении, но нравы здесь простые».

— Обычно рыцари или сразу убивают бежавшего холопа, или сильно избивают, вяжут и передают потом хозяину за вознаграждение…

— Интересно было бы посмотреть, как жрал бы ты здесь со связанными руками?!

С ухмылкой сказанная ответная фраза Андрея привела только к тому, что пленник смертельно побледнел, но, покорно протянув руки, все же сказал, вскинув подбородок:

— Если не пожелаете присягу от меня принять, то лучше убейте меня. Иначе пан замучает, запорет до смерти, руки и ноги огнем сожжет, смертушку, как благодеяние, у него просят…

Никитин краем глаза посмотрел на своих орлов, те утвердительно качали головами — ну и нравы же у местных панов!

И решил отложить дело на поздний срок, повернувшись к Арни:

— Сходи за мечом, принеси сюда. Чеслава возьми и этого «лишенца». Попозже переговорим!

Светлейшая сталь клинка с замысловатым узором словно струилась в лучах солнца, эфес щедро отделан золотом и серебром, а в навершие рукояти был врезан белый эмалированный крестик.

На Андрея меч произвел сильное впечатление, таких ему еще не приходилось видеть в жизни. И длина нормальная, и рукоять удобная, хотя немного тяжеловат, шашка в раза два легче.

И словно под него заказан — Никитин не удержался от примерки по дедовскому способу. Как раз рукоятью до… ну, чуть ниже пояса и вышло.

Великолепное оружие!

— Боже мой! Правду говорят все легенды, — за спиной раздался удивленный голос Велемира.

Хотя «удивление» не совсем точно передает ошарашенный вид парня — глаза и рот раскрыты на максимальную величину.

— Так вот он какой! Меч рыцарей ордена Святого Креста! Богемский булат, рубит любое железо.

— Это меч не рыцарей, парень, — глухо, с завистливыми нотками прозвучал голос Арни. — Это меч только лишь «хранителей» ордена, командоров и магистров. Такой клинок очень дорог, и их сотворили всего дюжину. Ведь так, брат-командор?

— Так. — Андрей внимательно посмотрел на сталь — узоры по ней шли волнами, а у самой рукояти чем-то вроде кислоты были вытравлены еле-еле видимые буквы. Майор напряг глаза и прочитал латынь. Уже знакомый ему девиз — «Кто против Бога и ордена?!».

Как этот командорский меч попал в руки безвестного конного стрелка ордена, о чем говорили обрывки синего плаща, и трагически погибшего от ран, что нанесли руки неизвестного врага?

На всех парней словно лоханку кипящей воды вылили. Они выпученными из орбит глазами смотрели на редчайший в этих местах раритет. Молодежь даже дышала через раз, любуясь клинком, и Никитин понял, что принимать их в орден ему придется.

«Вот только как? Ведь Арни махом заподозрит неладное, ибо настоящего ритуала посвящения или принятия я не знаю и могу надеяться только на удачную импровизацию. Да на то, что ночью у костра подслушал».