Крестоносец из будущего. Самозванец - Герман Романов

— Ушел бы на юг, в горы, в конец Запретных земель. Там многие из наших поселились, уйдя по горам с родины. Неверные теперь даже в горы лезут, многие села вырезали. Войско графа разбито, и нет теперь никакой защиты. Вот и бегут люди сюда через перевалы, пытаясь спастись от ужасов — ведь нет никому пощады, ни старым, ни малым. Режут всех подряд своими кривыми мечами и еще страшно при этом изгаляются. Правда, иной раз красивых баб и девок не убивают, а с собой уводят и там рабынями в своих богомерзких гаремах делают.

Словак остановился, его лицо стало очень печальным, даже скорбным, видно, Прокоп вспомнил минувшие годы, отчаянные схватки с врагами, лязг мечей и свист стрел, пролитую кровь в боях. И смерть своих родных, близких и знакомых — такое на всю жизнь запомнишь. Да и не может он не переживать за них, живой ведь человек…

Спать легли довольно поздно, Никитин долго ворочался, все никак не мог уснуть. Разные мысли лезли в голову, все произошедшее с ним казалось дурным, нелепым сказочным сном.

«А ведь не случайно, что в моих руках оказался легендарный меч „хранителей“. Ох, не случайно!»

И Андрей тихо прошептал полюбившиеся слова из одного не очень старого фильма:

— Вослед врагам всегда найдутся и друзья…

Утром на новобранцев ордена обрушился привычный армейский распорядок дня — подъем, умывание, обтирание, пробежка, тренировка до изнеможения, фехтование. Но сегодня Никитин внес в график занятий небольшое изменение — кулачную драку.

Андрею хотелось посмотреть, как ребята будут держаться под чужими ударами, как свои наносить в ответ будут. И дружат ли они со своей головой в драке, не ударяются ли в запальчивость, ведь учебный спарринг с умелым и опытным противником для них будет намного лучшей тренировкой, чем простое рукомахательство.

Завтракали очень весело, с шутками и прибаутками. Проиграла вчистую молодежь, и полетала от бросков, и кувыркалась в воздухе, сбитая с ног умелыми ударами.

С техникой современного рукопашного боя они, само собой, были совершенно незнакомы, больше надеялись на свою силу, вес и ловкость.

Вот только не помогло им это все — развитая техника всегда сломает развитое тело.

Никитин дал им пару показательных уроков, теперь новые орденцы сами просили их лупцевать, и без жалости, уж больно хотели этому делу научиться.

Арни же был в полном восторге, а ведь ему больше других досталось — упертым он оказался уж слишком и сразу уяснил, что такое умение очень нужно, особенно если без оружия остаешься. Мало ли какие ситуации в этой жизни бывают…

Андрей пристально осмотрел еще раз свое воинство — явно чего-то не хватало, на его командирский взгляд. Спустя минуту он понял, что нужно еще сделать, и тут же отменил выступление:

— Так, орлы, поход временно задерживается. На пару часов. Да и не стоит нам сейчас торопиться. Чеслав и Досталек, где красная ткань, что прихватили в трактире? Арни, ты же ее и взял?!

— Прихватил, брат-командор! На орденские плащи пустить? — степенно ответил матерый воин.

— Так делай их! Время у нас еще терпит, след мы старательно замели. Зато от нашего вида любой неприятель в смущение придет! Многим ли надо открыто с орденом воевать?!

— Простите, брат-командор, за мою оплошку! — Орденец наклонил голову и тут же принялся руководить процессом.

— Чеслав и Досталек, вам нарезать прямоугольниками на тело человека, от плеч до бедер. Края подогнуть и подшить. Велемир! Вырежи белые кресты из холстины, что прихватили в трактире. Прокоп! Тебе на плечах и по бокам пустить завязки…

— Постой, Арни, — вмешался Никитин. — Завязки лучше сделать с петлями, зацепим на «американские пуговицы». Не обращайте внимания, слово такое. На палочки, грубо говоря. Штука надежная, и расстегивать легче, чем узлы развязывать. Иголки и нитки у нас есть?! И что мы расселись? Нужно делать, время-то идет. Вот плащи сошьем, и будет все путем!

Вот за последнюю присказочку, наиболее часто применяемую Андреем в обиходе, и окрестили его спецназовцы — «Путем». Постоянно язвили — «эх, путь-дорожка фронтовая». Прилипло прозвище наглухо, совсем как привычка. Слились в полном симбиозе…

Молодцы тут же принялись за дело — распаковали «куклу» из штуки красной материи, достали иголки и нитки и принялись портняжить, примеряя и кроя ткань, затем подшивая края. Работой они были обеспечены часа на два, никак не меньше.

Мысленно Андрей укорил себя — такая здравая мысль пришла ему в голову несколько поздновато. Как же он сразу же не сообразил, что популярная военная форма всегда манит молодежь похлеще ядреных девок, забористого вина или других искушений…

— Ты зачем за мной на ручей пошел, Арни? — Никитин спросил прямо в «лоб», решив окончательно определиться.

— Прости, брат-командор, но я тебя ни на минуту одного не оставлю. — Воин насупился, отвел глаза, глядя себе под ноги.

— Почему?

— Да потому что ты единственная наша надежда!

Арни посмотрел прямо в глаза, не мигая — они блестели, на скулах заходили желваки.

— Наш орден Святого Креста за последние годы захирел, стал немощным. Мы так и не оправились от Каталаунского побоища, хотя пятнадцать лет прошло. Сам видишь, как теряем наше наследие, те же паны рвут его на куски, на клочья, как злобные псы. А ты вдохнешь в крестоносцев надежду! А за это мне и погибнуть не страшно.

— Я понял твои опасения, Арни, — Андрей ухмыльнулся, хотя внутри нервы напряглись, как струны. — Но я сам могу постоять за себя!

— Конечно! Ты был и остался лучшим мечом ордена, мало кто с тобой может сравниться. Но прости меня за эти слова, брат-командор, но ты еще не оправился от ран. Я видел твои раны, они зарубцевались, но до сих пор тебя тяготят. Нет-нет — я не сомневаюсь в твоей доблести, но силы еще не вернулись к тебе. Я видел твои израненные ноги — они потерты оттого, что из-за этих ран ты долго не сидел в седле. Ты далеко не молод, ваша милость. Ведь так, брат-командор?

— Так, — кое-как выдавил из себя ответ Андрей, лихорадочно соображая. А ведь воин сам предлагает обоснование его здешней неумелости, придется ведь свое «мастерство» не только в верховой езде показывать, но и в конных сшибках на копьях, будь они неладны, ибо его любой Буратино с лошади сшибет своим длинным носом.

Или, что произойдет гораздо быстрее, в бою на мечах или секирах. А там любой местный вояка с опытом живенько сообразит, что «царь-то не настоящий».

— Только месяц назад пришел в себя. Что было со мной, кто я такой, ну ничего не помнил, даже как меня зовут. Голова постоянно болит, прямо раскалывается, до тошноты доходит. Руки дрожат, пальцы меч не держат. Кулаком еще ударить смогу, ты сам сегодня видел. Но скоро устаю, будто свинец по всему телу растекается. Это прожитые года, Арни, ведь я давно не молод, ты же знаешь…

Никитин выдавливал из себя слова с трудом, но не от стыда за эту спасительную ложь, он бы и не такое поведал с непроницаемым лицом. Лицемерие должно быть настолько убедительным, чтобы его всегда приняли за истину в последней инстанции.