Великолепный джентльмен - Алисса Джонсон

– Она сама попросила меня об этом.

– Попросила? Но сколько лет вам было тогда, вряд ли это было правильно?

– Не больше тринадцати.

– Святые небеса!

Разве можно было взваливать такое бремя на плечи мальчика? Эта женщина в тот момент явно была не в себе.

– Вы наверняка станете осуждать ее за это, – словно прочитав ее мысли, сказал Макс и покачал головой. – Не надо. Она просила об этом не ради себя или детей. Она сделала это ради меня.

– Не понимаю.

– Это дало мне цель, – объяснил он. – Эта просьба позволила мне почувствовать… что мне доверяют, что меня ценят.

– А раньше вы этого не чувствовали?

– Я был вторым сыном у родителей, которые всегда знали, что по-настоящему им нужен только первый.

– Они ошибались. – Они точно ошибались, и никак иначе. – Мне очень жаль, что ваши родители не смогли по достоинству оценить вас.

– А, ладно. – Он криво улыбнулся. – Это ведь обычная история, не так ли? И оглядываясь на прошлое, я понимаю, что меня как друга ценили Люсьен и Гидеон, как брата – Беатрис, а иногда и Реджиналд. Но в то время я чувствовал себя несколько… одиноко. Поэтому истинное значение последнего напутствия леди Эспли в том, что оно придало мне чувство значимости до тех пор, пока я не стану старше и не обрету его сам.

– Что вы и сделали, – поддразнила его Анна, подумав, что, возможно, в просьбе леди Эспли была толика здравомыслия.

Макс улыбнулся ей:

– Вы так считаете?

Она тихо рассмеялась, вспомнив их первую встречу.

– Не припоминаете, как вы сказали мне, что я должна вам повиноваться, потому что вы виконт?

– Боже правый, нет. Полагаю, я выдал эту фразу в Андовер-Хаусе? – Он удивленно фыркнул. – Я был весьма удивлен, что вы просидели со мной так долго и что после этого у вас не пропало желание общаться. Я был настолько пьян, что, наверное, невыносим.

– Честно говоря… вы показались мне очаровательным. Хотя я рада, что за последние годы вы несколько укротили свою гордыню. Такие гм… поступки потеряли бы свое очарование, если бы случались регулярно.

От неожиданности Макс остановился.

– Очаровательный?

– Да, весьма.

– Понятно. Честное слово, я не знаю, как мне это воспринимать. – Он тихо повторил слово, затем поморщился, словно оно пришлось ему не по вкусу.

– Надеюсь, вы ни с кем не поделились этими мыслями?

– Только с Эспли, – заверила она его. – Именно он рассказал мне о вашем нынешнем сдержанном отношении к алкоголю и…

– Только с Эспли? Боже правый, Анна. – Макс натужно рассмеялся. – Очаровательный? – снова спросил он, искоса бросая на нее умоляющий взгляд. – В самом деле?

– О да.

– Может, красивый? Или энергичный? Или чертовски привлекательный?

– Извините, нет.

– Дьявольски распутный?

– Похоже, вы все-таки сильно ушиблись.

– Верно.

Он протянул руку и мягко взял ее за локоть, останавливая под сенью молодых деревьев, там, где их невозможно было увидеть из дома. Он посмотрел на нее решительным взглядом и подошел вплотную.

– Ну что ж…

Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, он обнял ее, сильный и уверенный, и привлек к себе.

– Что вы делаете? – Это был риторический вопрос. И слепому было видно, что он намерен сделать.

Макс наклонился к ней, на его губах играла соблазнительная улыбка.

– Я исправляю некое недоразумение, – прошептал он.

И вот он уже целует ее, и с мягкой требовательностью его губы обхватывают ее.

Анне даже не пришло в голову изобразить оскорбление, как подобает леди. Возможно, это было неправильно, безответственно и безрассудно, но в тот момент это ее не волновало… Вместо того чтобы оттолкнуть его, она привстала на цыпочки и ответила на его поцелуй.

При этом она подумала: «Это чудесно». Это было даже лучше, чем поцелуй в детской, потому что это был поцелуй, на который она уже и не рассчитывала. И конечно же потому, что воздержанность в употреблении спиртного и четыре года возмужания изменили Макса, превратив его из молодого человека, который мог разбить сердце девушки очарованием юности, в мужчину, который мог покорить женщину уверенностью и опытом.

Анна прижалась к Максу, чувствуя себя грешной, но свободной и страшно нетерпеливой. И каким бы изумительный ни был поцелуй, ей хотелось большего. Она хотела, чтобы он был еще ближе, чтобы еще крепче обнимал. И Анна, почти уверенная, что получит желаемое, поэтому была обескуражена, когда Макс внезапно прервал поцелуй. Закрыв глаза, он на секунду крепко сжал, потом резко отпустил ее и отступил.

Анна осталась стоять на месте, задыхающаяся и ошеломленная, а Макс, отойдя от нее еще на шаг, стоял, опустив руки и восстанавливая дыхание.

Анна облизала внезапно пересохшие губы.

– Почему ты остановился?

Он бросил на нее взгляд, жесткий и недоверчивый.

– Ты бы предпочла, чтобы я не останавливался?

– Я не знаю.

Он мягко чертыхнулся.

– Я бы предпочел не останавливаться.

Так какого черта он остановился?

– Что ж…

– Тебе следует вернуться в дом.

– Я…

Она недоуменно заморгала, отказываясь, что-либо понимать. Может, она что-то сделала не так? Может, он уже сожалеет о поцелуе?

– Ты жалеешь об этом?

Этот вопрос застал Макса врасплох.

– Я готов попросить прощения, если в этом есть необходимость…

– Нет, я не это имею в виду.

– О нет. – Выражение его лица немного смягчилось. – Нет, милая, я не жалею. Я не жалею об этом ни в каком смысле.

– Хорошо. – Анна распрямила плечи и подняла подбородок. – Хорошо. Потому что и я не жалею.

И в доказательство своих слов она шагнула вперед и нежно чмокнула его в щеку.

Анна почувствовала, как он замер в напряжении. Она ощутила на щеке его горячее дыхание, пауза затягивалась, и напряжение между ними вновь возросло.

– Тебе пора идти, Анна.

Отстранившись, она внимательно посмотрела на него. Его челюсти были крепко сжаты, ноздри нервно подрагивали, дыхание оставалось учащенным. Анна поняла, что возбуждение еще не покинуло его. И, да простит ее Господь, ей нравилось осознавать это.

И он абсолютно не сожалел о том, что поцеловал ее.

Его взгляд скользнул по ее губам, задержавшись на них.

– А теперь иди в дом, Анна.