Мир без хозяина - Дэми Хьюман

Это дневник человека, не нашедшего, в отличие от нас, спасения в горах. Мне не ведом исход его истории – только его имя. И, хотя о его доле не сложно догадаться, я все же предпочитаю думать, что Бог миловал его и даровал спасение.

В этом человеке все мы. Погибшие и выжившие, похороненные и еще не рожденные. В нем – вся наша грязь и величие, наша слава и наше презрение, всё самое открытое и светлое, и всё потаенно-темное. Он – тот, кто не рухнул на колени пред лицом апокалипсиса; сломанный, но не сломленный, он не утратил искру, что теплится в каждом из нас. Словно древний царь, осужденный богами, он продолжал нести в гору свой тяжкий груз, даже когда итог его стараний был известен. Он – тот, кто первым увидел свет, которого мы все так долго ждем.

“Смотри, Йозеф. Смотри, дружище, – были его последние строки. – Смотри, какое чудесное Солнце…”

– Почему бы не воссоздать тебе из пыли и пепла бытие, как случалось множество раз прежде? – спрашивал старого Демиурга проворный Бес, раскачиваясь на невесомой струне пними меж сумрачных звёздных плеяд, поющих беззвучной музыкой. – Зачем сохнешь ты, точно обдуваемый восемью ветрами чахлый кустарник среди безжизненной пустыни, пока эоны эонов, а затем новые эоны, безучастно проходят вовне? Где сосуд твой, откуда извлекал ты миры в те времена, когда звёзды светили иначе? Почему не разобьёшь его, дабы вновь слепить плодовитое лоно из разрозненных осколков? Что претит тебе открыть дороги к зелёным лугам, расчерченным синими линиями рек, и выпустить к ним паству твою, чьи поступки порой бывали столь забавны, что стал скучать я по ним и печалиться в тщете и истоме, не слыша о свершениях и падениях, творимых в свете солнца и блеске луны?

– Известна ли тебе история последнего моего творения, Лукавый? – молвил в ответ Бесу старый Демиург, пробудившись от тяжкого сна, что был помыслами его мрачными и скорбными. – Творения, что я разделил с Детьми; история Древа, что растили мы сообща, а не порознь, как сие надлежало.

– По воле твоей, Владыка, я летал среди сфер, разгоняя свет к местам его средоточия, и кормил сторожевых псов у запертых врат Сада, а потому не ведома мне история сия. Поведай же мне о ней, коль из всех трудов ты избрал самый тяжкий – сражение с собственными мыслями.

Открыл очи свои Владыка, и зажмурился в страхе Бес, не в силах вынести пламени взора, и тёмная пустота, окружавшая их, забрезжила алым рассветом.

– То случилось, когда лопнула одна из высших сфер, и отринутая мною ранее частица света вернулась ко мне и, воссоединившись, дала новое семя, – начинал рассказ свой старый Демиург, восседая на троне, сотканном из межгалактических туманов. – И так собрал я десять сыновей и дщерей возлюбленных своих у соборного сосуда, чтобы вести с ними беседу откровения.

– Какими были их имена?

– У них не было имён, Лукавый. К чему имена ожившему, пускай и оживлённому, праху, гибкой, пускай и податливой, глине? Но назывались они по деяниям своим, по ремеслу, обретённому в минуту рождения и приведённому за жизнь короткую до вершин мастерства: Законотворец и Летописец, Жрец и Дева, Венценосец и Старец, Триумфатор и Шут, Слагатель и Мать. И молвил я им:

“Я есмь Алеф и Йод, Восхождение и Исход, Ведущий и Замыкающий, – но не узрел в глазах их прежнего трепета. – Я есмь Разрушающий Себя всякий раз, как создаю для вас бытие, дабы могли вы жить в блаженстве и пребывать в благодарности за жертву мою. Но столь много слышал я в молитвах ваших о творимых в дарованном вам Царстве беззакониях и несправедливости, об укоризне и несовершенстве слепленного мною мира, что решил: мир сотворяемый, мир новый, вы властны дополнить и изменить по воле вашей, сгладить огрехи мои, ибо жить вам вместе в одном доме с именем моим в сердцах ваших, дабы мог я отыскать вас, когда наступит время распада сфер. Внемлите! Законы, данные мною Царству вашему, просты. Их запишите на сосуде, передав в точности, как поведаю я, или же дополните, как велит сердце ваше, по ним живите и благоденствуйте; я же слеплю из глины, в сосуд сей помещённой, мир, и будет он тем, что вы запишите на стенах сосуда. Вот Слово моё: Вам Заповедь единая – не возьми чужого, ибо всё прочее исходит из неё, и сохранивший её в душе да сохранит силу вершить; нарушившему её – один грех, один позор, и наказание – одно. Храните историю вашу, не тая, ибо в ней – все ошибки прошлых деяний ваших и ответы для деяний будущих; наставляйте юных, говоря: вот, так было в прошедшем, и так может случиться в веках грядущих. Вы все есть дети Кадмона, и вы есть Кадмон, а посему в равной мере даруйте милосердие друг другу, и детям своим, и детям ближнего своего, ибо нет для вас никого чужого. Прибывшего к вам с мечом обнажённым предайте суду справедливому, направив меч его на сердце его; иных же, шедших за ним, милуйте и перекуйте мечи их на орала, и отпустите на поля вольные, ибо одурманены были головы их речами того, кто шёл впереди. Признайте богов их, и отведите место в городе вашем для храмов их, ибо все боги едины, и в каждом из них заключена часть света моего и часть Обратной Стороны, что есть неотъемлема; и пусть не будет ни страха, ни осуждения в том, чтобы пришёл кто к одному храму в первый день, а в другой – к храму иному. И славьте праздники, кои вольны назначать вы в любой из часов, и поступки прежние воспойте в стихах хвалебных, и запечатлейте их на полотнах живописных, ибо в них заключена радость моя; и мудрость великую сделайте мудростью прекрасной, звенящей струнами и кружащейся в танце. И жёны ваши, и дочери, пускай разделят с вами ликование ваше, и да не убоятся они, ибо все они в равной мере прекрасны, и да не обретёт ни один муж искушения в том, чтобы пасть. А те недостойные деяния, что не успели своечасно схватить и пожрать сторожевые псы, осмейте, и простите великодушно того, кто совершил их, ибо не злой умысел его вёл, но иные ветра, прорвавшиеся из-за Скорлупы. И царствуйте сообща в граде едином, и правители ваши пускай шествуют один за другим, как жаждет того время, пока пыль дорог не сменится мрамором белым, и ноги ваши станут нести не грязь, но ветер путешествий. И ждите покорно прибытия Царя Царей, ибо лишь с приходом его сумеете вкусить плода, что даст вам всяческий ответ”.

Так сказал я им, и передал в руки их перо птицы-предвестника, царственной гамаюн, и ушёл, дабы присутствие моё не наполняло сердца их страхом и предвзятостью в часы священного писания; но, одолеваемый заботой о великой процессии, оставил при них керубима бестелесного, а потому незримого дня очей их, чтобы тот поведал мне позже о словах, начертанных ими.

И первым брал перо Законотворец, и говорил он: “Все заповеди есть одна, и звучит она “Не возьми чужого”. Но судить тем проще, чем заповедей больше, потому как ни одну вину способен нести на себе виновник, но множество”, – и разделил Законотворец один закон на десять, и вывел по десять младших пороков из десяти великих.

Вторым из тех, кто волю мою изъявлял, был Летописец: “Да будет записана всякая история, да будет рассмотрена она с различных источников и многих точек зрения. Но мудрость, в историях тех сокрытая, есть грозное оружие, и потому сохраню я в тайне часть событий, а часть – истолкую иначе, чтобы владеть ими, и раскрывать по усмотрению своему, и направлять знания тайные подобно острому клинку”, – и передал перо он Матери, преисполненный чувствами главенства над прочими.