Хроники Горана. Ловчий - Александр Башибузук

На ученицах уже не было кандалов, мало того, они вместе с белоризцем, стоя на коленях, чертили какую-то сложную пентаграмму и вполне мирно переговаривались. Рядом стоял гвардеец и разинув рот таращился на происходящее действо.

Увидев нас, он вскинул алебарду, но тут же, грохоча доспехами, рухнул на пол со стрелой в глазнице.

Монах резко встал и замер. Его посох стоял прислоненным к столу совсем рядом, но белоризец даже не попытался им воспользоваться.

Повисла мертвая тишина, прерванная счастливым визгом девочек!

– Милсдарь Горан вернулся!

– За нами, за нами!

– Я знала, знала!

– Мы верили!

– Милсдарь…

– Папа, папочка!..

Ученицы разом бросились ко мне и разом повисли на шее. Плакали, счастливо лепетали, обнимали, целовали и называли своим… папой.

Хотелось их поправить, но я не стал этого делать. Сам не знаю почему. Возможно, потому, что мне было очень приятно. Едва ли не до слез.

– Простите… – Монах поднял руку.

Рада мгновенно вскинула лук и прицелилась в него.

– Нет! Не надо, милсдарыня!!! – Девочки мгновенно закрыли собой белоризца. – Не надо, отец Корнелий на нашей стороне.

– Думаю, отцу Корнелию придется объясниться, – бросил я, подав Псице знак не стрелять. – И чем быстрее он это сделает, тем лучше.

– У нас на это совершенно нет времени, – спокойно, без малейших эмоций, ответил монах. – Нам надо завершить сигиллу. После чего я отвечу на все твои вопросы, Горан. Точнее, на все те, что смогу. Вы зря убили бедного Йорика, уверяю, у нас даже в мыслях не было причинять вреда вашим питомицам.

– Да, пап, нам надо. – Юдля погладила меня по руке. – Не мешай, пожалуйста. Очень сложные вычисления. Почему-то даже возле маяка очень сильные возмущения, и любая ошибка в расчетах может стоить очень дорого.

– Кикимора вас раздери! – в сердцах бросил я и отошел к завалу.

Вся эта история с самого начала смотрелась сущим сумасшествием, но сейчас градус безумия уже превысил все возможные рамки. Разобраться в том, что произошло и каким таким образом белоризцы превратились из врагов в друзей, даже не пытался. Закончат со своими расчетами, и все расскажут. До последней капельки. А если нет, пусть пеняют на себя.

Приказав воительнице не спускать глаз с белоризца, я достал из ножен кинжал, расковырял набившуюся между обломками стены землю, после чего заглянул в щель.

И сразу понял, что даже если бы Данко остался в живых, шансов спасти родных у него не было. Ни самому, ни с нашей помощью, ни с помощью даже когорты тяжеловооруженных латников.

Все пленники уже были мертвы и лежали грудой на постаменте у ног большой статуи, изображавшей обнаженную женщину, прикрытую только распущенными волнистыми волосами до пят.

Неизвестный скульптор создал настоящий шедевр, статуя выглядела словно живая и была ослепительно красива, но алые потеки крови на белоснежной мраморной коже придавали ей жутковатый демонический вид.

Грохотали барабаны, пылали сложенные из целых стволов деревьев костры, вокруг статуи тесными рядами сидели на коленях сотни корявых и, воздев руки к небу, монотонно выкрикивали какую-то речовку на незнакомом мне языке.

– Готово! – за моей спиной радостно воскликнула Юдля. – Отче Корнелиус, у нас получилось. Можно открывать портал!

– Похвально, милсдарыни, похвально, – отозвался монах. – Но не помешает еще раз все проверить.

– Что там? – не оборачиваясь, бросил я. – Я все еще жду ответов.

– Еще немного времени, Горан, совсем немного…

Тем временем грохот барабанов на замковом дворе резко стих. Сами корявые тоже замолчали и пали ниц, а от статуи стало исходить непонятное сероватое свечение.

А уже через мгновение она широко ощерила рот, пронзительно завизжала и, вскинув каменную руку, указала ею на нашу башню.

Прянув назад, я заорал:

– Назад! Все назад!

С последним моим словом раздался сильный грохот, и завал перестал существовать. Обломки стены, камни и щебенка взлетели в воздух и разлетелись по сторонам.

Когда пыль осела, стало видно, что в башне образовался широкий пролом, а корявые на замковом дворе все как один пристально смотрят на нас.

Продолжая указывать рукой, статуя резко замолкла, яссы встали и пошли к нам. Шли гурьбой, неспешно, словно были уверены в том, что добыча уже никуда не денется.

– Вниз! Лезьте в колодец! – Я вырвал саблю из ножен. – Живо! Рада, уведи девочек!

– Нет, Горан. – Отец Корнелиус подхватил свой посох и шагнул в пролом. – Я сам… А ты выполни предназначенное. – И добавил тихо, с грустным сожалением: – Жаль, я больше никогда не увижу их…

Я не заставил себя долго уговаривать – подхватил замешкавшихся Йолю с Марысей и сбежал по лестнице к колодцу.

По пути оглянулся и успел увидеть, как отец Корнелиус быстро идет навстречу корявым, а оголовье его посоха наливается ярким обжигающим сиянием.

Интуитивно почувствовав, что спуститься в колодец мы не успеем, я крикнул девочкам, чтобы они поставили щит.

Пол сильно дрогнул, раздался жужжащий гул, в комнату ворвались огненные языки и облапили радужный купол, в последнее мгновение возникший вокруг нас.

Огненный шторм продолжался всего несколько секунд, после чего пламя опало.

С легким звоном исчез щит, в нос ударил острый смрад озона и гари.

Немного помедлив, я прикрыл лицо локтем от пышущего жаром камня и быстро поднялся по лестнице.

Посередине замкового двора алела заполненная раскаленной лавой небольшая воронка. Все вокруг было выжжено до черноты, башни и стены замка покрывал толстый слой жирной гари, а в воздухе парили хлопья серого пепла. Корявых нигде не было видно, а от статуи Хельги осталась только груда оплавленного камня.

Серединные земли. Стоозерье. Хельгина падь

23 Хлебороста 2002 года от восхождения Старших Сестер.

Раннее утро

– Он отдал себя, – тихо произнесла Рада. – Не за нас, а за девочек.

– Я что, слепой? – огрызнулся я. – Вижу.

– Но…

– Ничего не понимаю, – проигнорировав Псицу, с непонятной для себя злостью бросил я, возвращаясь в башню.

Монах, конечно, спас нас всех, но что означали его слова? Что мне предназначено? Кого он уже не увидит? Куда ни шагни – одни загадки. Как меня уже все это достало!

– Что случилось? – Псица пошла со мной. – С чего началось? Я все пропустила.

– Там стояла статуя. – Я показал рукой за плечо. – Корявые принесли всех пленников ей в жертву и молились. В тот самый момент, как я заглянул в щель, статуя, каменная статуя, кикимора ее дери, ожила, подняла руку, показала на нашу башню и заорала, как будто ее в гузно шмель укусил.