Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

вы ноцны подорожники!

Да как бит[141]-то вам ста́рого не́ по що,

Да как взеть вам у ста́рого не́цёго;

35. Только есь у м’ня у стара пригодилосе:

Только есь у м’ня у старого доброй конь,

Да есь у м’ня седёлышко неседланно,

Да есь толковая плётоцька несви́стана,

Да есь у м’ня у стара шолом на главы».

40. Да спроговорят воры-розбойники:

«Да как ницого со старым розговаривать,

Да как нат тут старого убить-склонить,

Со конём ёго животом розлуцыть!»

Да как брал тута старой шоло́м с главы,

45. Уж он стал этым шоломом помахивать:

В одну сторону махнёт, — падёт улицой,

В другу сторону махнёт, — да переулкамы;

Да убил тута всех до единого,

Не оставил татарина на семяна.

50. Поворацивал старой добра́ коня,

Да приехал тут стар во цисто полё

Да на тую на смёртоцку да на пи́сану:

«Во дороженьку съездил — убит не стал;

Да поеду в ту дорошку, где жонату быть!»

55. Поехал тут старой по дороженьки,

Приехал к полаты белокамянной.

Да выходит девиця-душа красная;

Да берёт она старого за́ руку

Да приводит в полату белокамянну;

60. Да садит она стара за дубовой стол,

Да садит она старого, цостуёт.

Накормила веть старого до-о́ сыта:

«Да повалимсе, стар, на кроватку спать, —

Да ложись-ко ты, старой, ко стенки спать!»

65. Да спроговорит старой таково слово:

«Да веть нам, дорожным, не у стенки спать, —

Да ложись-ко, девиця, ко стенки спать!»

Повалилась девиця ко стенки спать;

Повернул тута старой кроватку вниз, —

70. Да упала девиця во глубок погрёп.

Выходил тута старой ис пола́ты вон,

Отворил он веть глубок погрёп,

Да как выпустил князе́й да всих бо́яров,

Да оставил девицю да во глубоком погрёбу.

75. Поварацивал старой добра коня,

Да приехал тут старый во цисто́ полё

Да на тую веть смерть на писану:

«Во дороженьку съездил — жона́той не стал!»

33. Туры

«Вы туры, вы туры да маленьки де́тоцки!

Уж вы где вы, туры, да вы где были-ходили?» —

«Уж мы были туры да на святой Руси». —

«Уж вы що, туры, там видели?» —

5. «Уж мы видели, туры, стену городо́вую,

Уж мы видели, туры, башню наугольнюю;

И-за той стены из городовыя

Выходила девиця-душа красная,

Выносила она книга Евангелиё

10. Да копала она книгу во сырую во землю,

Она плакала над книгою, уливаласе:

“Не бывать тебе, книга, да на святой Руси,

Не видат[ь] тебе, книга, свету белого,

Свету белого да сонця красного!”» —

15. «Ох вы, глупыя туры, туры да неразумныя!

Не башня стояла да наугольняя, —

Стояла тут церковь соборная;

Да не девиця выходила, не красная, —

Выходила запрестольня Богородиця;

20. Да не книгу копала да не Евангельё, —

Да копала она веру християнскую;

Она плакала над верой да уливаласе:

“Не бывать тебе, вера, да на святой на Руси!

Не видать тебе, вера, свету белого,

25. Свету белого да сонця красного,

Сонця красного да зори утрянной,

27. Зори утрянной — поздо вечерьние!”»

Кликачова Авдотья

Авдотья Кликачова — старуха, 50 лет. Других сведений о ней я не имею. Она, кажется, знает, кроме пропетого ею мне «Соловья» (Будимировича), еще 1) старины а) о князе, княгине и старицах, б) о князе Дмитрии и его невесте Домне, в) о братьях-разбойниках и их сестре и г) Иване Грозном и его сыне и 2) духовные стихи об Алексее[-божьем человеке], Егории Храбром, Михаиле Архангеле и о вертепе.

34. Соловей (Будимирович)

Що-ли [из-]за моря да моря синёго

Выгребаёт оттуль малинькой караблицок:

Да как нос-корма по-звериному,

Да бока-ты сведёны по-лошадиному,

5. Да как [в]место глас было врезано

Да по дорогу по самоцветному по камешку,

Да как [в]место ковров было положоноё

Да по цорному сибирскому по соболю,

Да как [в]место ушей было повешоноё

10. Да по дорогой лисици по заморские.

Да как шёл Соловеюшка да церез три моря,

Церез три-то моря да моря синёго:

Уж он перво-от шёл морё Чорноё,

Уж он друго-то морё шёл Песцаноё,

15. Уж он третьё-то морё да Окиан-морё

(Окиян-тот морё — да всим морям морё).

Да приходит Соловеюшку ко Киёву.

Уж он парусы ронил да полотняные,

Уж он шеймы[142]-ты роспущал да всё шолковые,

20. Уж он сводёнки[143] сводил всё дубо́вые,

Уж он якори бросал всё була́тные,

Уж он сукна-ты ростелят кармазинные*.

Уж он в городи дарыл да всё китаямы[144],

Он за городом дарыл да каразеямы[145],

25. Он кнезей-бояр дарил да всё куницямы,

Он кнезейских жон дарыл да всё лисицямы,

Уж он солнышка Владымера куньёй шубой дарыл,

Он молодую Апраксу золотой парцой дарил,

Он Забаву, доць купецеску, крупцатой камкой дарил:

30. «Уж ты солнышко Владымёр славнокиёвско!

Ты позволь-ко мне поставить три терёма

Под своим ты под любым да под окошоцьком,

Торговать ты да безданно да мне беспошлинно!»

В[в]ечёру поздо ложилисе, — не было нецого;

35. Поутру раны ставают, — три терёма стоит.

Во первом терёму стуцат-бренцат,

Во другом терёму да шопотком говорят,

Во третём терёму да зла́нцяты* гу́сли играт.

Тут ставала Забава да доць купецеська;

40. Она свежой водыцой да умываласе,

Тонким белым полотеньцом да утераласе,

Она Господу Богу да помолиласе;

Да гледила в окошоцко в косящото

Да сама тому цюду да удивиласе:

45. «В[в]ецёру поздо ложиласе, — не было ницёго;

Поутру рано ставают, — три терёма стоит!»

Не брала с собой ни ненюшок ни мамушок;

Во перво́й терём ступи́ла, — да Соловей в