Почему мама снова навеселе - Джилл Симс

уже или нет?». Господи, как прозаично! Ведь Марк не из тех, кто заваливается в постель с первой встречной. Хотя я очень надеюсь, что после похода в театр что-то из разряда этого произойдет. Ну не скорострельный перепих. Что вы, как можно? Марк слишком воспитан для этого. Нежный и романтичный поцелуй может иметь место, очень на это надеюсь.

Май

Пятница, 3 мая

Сегодня я заявилась к Ханне, давненько мы с ней не напивались по пятницам.

Как и договаривались, ровно в 7 вечера я стою у дверей ее дома, звоню. За дверью слышу шум-гам, визги-крики, но дверь никто не открыл. Пришлось обойти дом и зайти через черный ход. На кухне, которая раньше всегда была предметом особой гордости Ханны, образцом чистоты и порядка, творился беспредел. В воздухе пахло чем-то горелым, а если конкретнее, то горелым бананом.

Открываю я духовку и вынимаю обугленный брусок. Крики и визги непрерывно доносятся со второго этажа. Я вышла к лестнице и крикнула наверх: «Ханна? Ты там? У вас все нормально?» В этот самый момент из-за клубов дыма, вырвавшихся из духовки, сработала пожарная сигнализация.

Под визг сигнализации наверху появилась Ханна, она повторяла: «Что за адский ад! Это же адский ад какой-то!»

– Ханна?

– Эллен? А ты что здесь делаешь?

– Ханна, сегодня же пятница. Мы же с тобой договорились устроить пятничную попойку, помнишь?

Я пыталась разогнать чад и дым кухонным полотенцем, нашла кнопку сигнализации и отключила ее к чертям.

– Помню, помню. А что, уже пятница наступила? Черт, Эдвард же в ванной. Я сейчас! – она скрылась из виду.

Пришлось мне подняться наверх, где я узрела такую же разруху, что и внизу, только здесь повсюду была вода, Эдвард вылил на пол воду из ванны, пока Ханны не было с ним рядом.

– Эдвард! – кричит Ханна. – Не делай так! Зачем ты воду разливаешь?

Эдвард сатанински хохочет.

– Что же это за содом! – воскликнула Ханна. – Теперь еще и здесь отмывать. Как ты попала в дом, Эллен?

– Через черный ход.

– Ты видела, что там на кухне творится? Я хотела сперва Эдварда спать уложить, а потом уже на кухне прибрать, думала, успею до твоего прихода. Едрить твою налево, там же в духовке был банановый пирог! Я совсем про него забыла!

– Я его вынула из духовки, точнее то, что от него осталось. Идите вытирайтесь с Эдвардом, а я тут пока приберу.

Убрала я в ванной, пошла вниз, а Ханна продолжала бороться с Эдвардом, который не хотел надевать пижаму, извивался и орал «Неть-неть-неть-неть-неть!», как будто на него не пижаму надевали, а колючую власяницу. Открыла я вино, что с собой принесла, налила в два больших бокала и понесла наверх к Ханне.

– Пей! – протягиваю ей вино, а она в это время опять в ванной с Эдвардом борется, пытается почистить ему зубки, тот орет беспрерывно, что в принципе хорошо, потому что зубная щетка беспрепятственно проникает в широко открытый рот.

Ханна отпивает большой глоток.

– Мне надо его уложить и сказку почитать, – пытается она поделиться своим планом. – Вообще-то Чарли обещался прийти к этому времени, но у него на работе что-то срочное возникло, и тут ничего не поделаешь, ведь он же врач. Он же не в офисе за столом сидит, не бумажки перебирает, он же там жизни спасает.

– Пока будешь сказку рассказывать, горло не забывай вином смачивать, я внизу тебя подожду.

Пошла я назад на кухню, начала прибираться там. Повсюду валялись шкурки и ошметки бананов, пол был засыпан мукой и под ногами скрипел сахар. Раза три слышала, как Ханна выходила из детской, закрывала за собой дверь, но не успевала дойти до лестницы, как та же самая дверь с шумом распахивалась и она бежала назад, и все повторялось снова. Под конец она закрыла дверь и проорала снаружи, какая кара ждет непослушных мальчиков, которые не хотят ложиться спать.

Кухня приобрела более-менее божеский вид, я включила посудомойку и стала разгружать стиралку. Сижу я, складываю белье, тут заходит Ханна и начинает рыдать в голосину.

– К черту такую жизнь! – рыдает она. – Зачем ты это делаешь? Мы же должны были сидеть, пить вино, расслабляться и приятно проводить время. А ты тут чистишь-моешь, мое белье складываешь!

– Садись, – твердо приказала я, одной рукой потянула ее к столу, другой рукой взяла бутылку.

– Нет, мне надо сперва…

– Сядь, кому сказала! – прикрикнула я.

Ханна послушно села. Я налила ей еще вина, сама вернулась к стиралке.

– Пей молча, – приказала я.

– Ну не могу я сидеть тут и пить, пока ты убираешь мой хлам! – упавшим голосом промолвила Ханна.

– Можешь. Мы же с тобой лучшие подруги. Кто, если не я, тебе поможет? Почему ты ничего не говорила про это?

– Ну… времени не было. Ни на что времени не хватает, руки не доходят ни до чего. В доме бедлам, потому что я все время с Эдвардом. И на него сил не хватает, потому что надо стирать, убирать, готовить. Вообще меня ни на что не хватает. Я так мечтаю хотя бы один вечер побыть одна, – устало сказала Ханна. – Хотя бы несколько часов покоя. Чтобы просто полежать в ванне. Просто поесть в тишине. Просто почитать что-нибудь! Хотя вряд ли я буду читать, у меня нервы сейчас так расшатаны, я ни на чем не могу сосредоточиться. Да хотя бы журнальчик полистать или телик посмотреть – моих интеллектуальных способностей на большее и не хватит. Но Чарли так долго задерживается в больнице, а когда возвращается, он такой вымотанный. Когда Эмили и Лукас были маленькими, моя мама забирала их к себе на несколько часов и даже оставляла на ночь. Но сейчас я не могу ее просить, чтобы она помогла с Эдвардом, она уже старенькая и не успевает за ним, она и поднять-то его не может, а если я его с ней оставлю, то она себе что-нибудь сломает, не дай бог, шейку бедра. Мама ведь уже в том возрасте, когда любое падение чревато тяжелыми последствиями, еще этого мне на хватало, я и так с Эдвардом мучаюсь. А Эмили вообще не помогает, только орет, что мы ей испортили жизнь, кричит на Эдварда, чтобы он заткнулся, и предупреждает, если она завалит экзамены, то это только по моей вине, потому что дома ад и она не может спокойно готовиться. А Лукас безвылазно сидит в наушниках у себя в комнате, чатится черт-те знает