История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

Вся шариатская система стояла отдельно от основного корпуса абсолютистского режима. В отличие от государственного аппарата, в эту систему могли попасть только урожденные османы, представители знатных фамилий. В действительности благодаря карьере в этой области коренной житель Османской империи получал возможность добиться высоких должностей. В то же время не существовало никакого соперничества между представителями рабовладельческого хозяйства с их военно-административной карьерой и османскими улемами и их шариатской иерархией. Подобное разделение должностей предоставляло абсолютизму свободу действий в центральной администрации. И в то же время оно было обязательным условием для равноправного сотрудничества государственных деятелей и улемов.

Шариат играл в государстве такую же роль, как и его представители. А именно их авторитет был подтвержден на высшем уровне и не подвергался случайным вмешательствам. Однако законодательная инициатива все же сохраняла в силе непререкаемую власть абсолютизма. Так, с монгольских времен шариатским термином урф (обычай) обозначалась власть монарха. Затем в османском употреблении слово канун (пришедшее в арабский от греческого «канон» — закон) означало имперское административное постановление, утвержденное урфом. Понятие кануна было устойчивым и безличным, так как предполагалось, что директивы одного падишаха продолжатся его преемниками. Теперь же назначенный улем должен был детально подтверждать постановления кануна на предмет их соответствия нормам шариата. Таким образом соблюдались требования шариата. Например, по закону шариата о землевладении наследуемую землю приходилось дробить. Однако можно было обойти этот закон, не вводя обычаев, противоречащих шариату. Для этого государство объявлялось фиктивным владельцем земли, в итоге наследство переходило в аренду владельцам и, следовательно, оставалось неделимым. (Местные обычаи, адат, конечно, в некоторых случаях могли быть узаконены шариатом: так, в раннем обществе подразумевалась определенная степень признания этих обычаев.) Тем не менее при таких правителях, как Сулейман, постановления канун, хоть и не противоречили законам шариата, но возникали независимо от этой традиции.

Несмотря на всемогущество шариата, при дворе он подвергался бесчисленным ограничениям. Некоторые ограничения шли снизу. В определенных областях империи придворные не принадлежали к ханафитскому мазхабу, при этом они занимали высокие позиции, хотя не попадали под шариатские нормы иерархии и не были привязаны к власти. И даже при этом все шариатские дворы были ограничены в своих масштабах. Различные группы, из которых состояло общество: немусульманские миллеты (учреждения зимми), а также мусульманские деревни, гильдии, городские кварталы — использовали свои внутренние методы урегулирования конфликтов, хотя эти методы в большей или меньшей степени были основаны на нормах шариата. С другой стороны, все еще существовали мазалим и другие чисто административные дворы, которые не были полностью связаны с процедурой шариата. Они также держались на принципе решений, соответствующих постановлениям шариата, но иногда подвергались нападкам чиновников, которые устанавливали самые тяжкие меры наказаний, включая пытки. (По крайней мере со времен Мехмеда II именно падишах подавал пример судебной жестокости, хотя самые могущественные падишахи старались запретить ее для всех, кроме себя.) И все же шариат оставался самой признанной и эффективной нормой. Ученые кади выступали в качестве местных руководителей и исполняли широкий круг обязанностей. Так, например, два высших кади и муфтий высшего ранга могли, независимо от великого визиря, исполнять роль советников в Стамбуле.

Как в Сефевидской империи шиитский закон заменил ханафитский и шафиитский, так же и в Османской империи ханафитский закон стал основополагающим для официального двора, вытеснив шафиитское, шиитское и маликитское право. (Дела, которые не выносились на рассмотрение османского суда, конечно, разбирались в каждой семье, гильдии или регионе по местным законам определенного мазхаба, предписанным близким к официальным кругам улемом. Так, например, в Магрибе прочно укоренился маликитский закон, исключение составляли лишь случаи, в которые вовлекались сами османы.) Однако, несмотря на то, что в Сефевидском государстве улемы не могли прийти к единому мнению о введении норм шариата, ханафитский закон был полностью под контролем. Он претерпел дополнительную кодификацию, целью которой было сократить возможные разночтения и сделать официальное судопроизводство более эффективным. Соответственно, одновременно со стандартизацией имперского кануна проходила стандартизация всеобщего шариатского права, которому данный имперский закон должен был соответствовать. В результате возникла современная правовая система, единая для всех владений империи. В рамках шариата была узаконена не только центральная власть, но и различные правовые институты османского общества.

Величайшим знатоком юриспруденции, создателем правовой структуры, благодаря которой Сулейман Кануни получил свое прозвище, был Абус-сууд Ходжа Челеби (1490–1574 гг.). Будучи сыном анатолийского ученого, при правлении Сулеймана в 1545 году он стал шейхом-аль-ислам (главным муфтием) и оставался на этом посту до самой смерти. Он разработал принципы, по которым нормы шариата были интегрированы в государственную систему. В частности, он ввел доктрину, гласящую, что кади получают свои полномочия только от монарха и обязуются применять нормы шариата только в соответствии с директивами правителя. Эти принципы представляли собой более жесткую форму тех, что несколькими годами ранее ввел Акбар. В Османской империи они имели больший успех, чем в Индии.

Мастерская Тициана. Султан Сулейман Великолепный

Возможно, причиной тому стал тот факт, что насколько благодаря им возвысился престиж шариата, настолько он мог и пострадать: наглядным примером может служить приводившийся ранее закон о владении землей, в разработке которого Абуссууд принял непосредственное участие. Также он учредил османскую полицию для наблюдения за инакомыслящим меньшинством. Статус этих людей не позволял им как зимми получать защиту от правительства, однако централизованный суннизм империи не мог оставить их без внимания. К этому меньшинству в основном относились шиитские тарикаты, которые все еще были популярны. В подобных условиях все ярче проявлялся коммунализм: Абуссууд оправдывал убийство езидов, членов обычно игнорируемой раскольнической секты в Курдистане, изгнание некоторых суфиев, чьи свободные учения показались ему слишком аморальными, и, наконец, он не был против нарушений договора с неверными. Несмотря на то что с монгольских времен социальные условия изменились, Абуссууд принимал решения по вопросам шариата, опираясь на свое личное мнение. В случае если дисциплине сообщества ничего не угрожало, он вполне мог сослаться на исламский принцип руководства и принять во внимание натуру человека. Абуссууд не осуждал употребления кофе и закрывал глаза на становившееся популярным увлечение кукольными представлениями. Более того, он узаконил различные финансовые операции, осуждавшиеся пуристами.