Чародеи - Андрей Смирнов

Но он ничего не сказал о своих подозрениях. Назови он виновника сейчас — и потом кто–нибудь обязательно решит, что это какая–то хитрая интрига, направленная на то, чтобы стравить хеллаэнских лордов со Светлой Империей. О «нежных чувствах», испытываемых им к Келесайну (впрочем, эти чувства были взаимными), знали все, и трактовать его поступки они будут по–своему. Он хотел бы этой войны, и они знали об этом. Следовательно, ему нельзя было называть виновника, они сами должны прийти к пониманию того, кто это. Если имя Келесайна они услышат из его уст, то слишком многие захотят оспорить его слова… из чувства противоречия и просто в силу того, что он и здесь нажил достаточно врагов, которые будут сопротивляться любому его начинанию, в чем бы оно ни состояло.

Кроме того, нельзя было исключать и возможности того, что он ошибается. Более всего Повелителя Ворон беспокоил рассказ Дэвида о короткой беседе с плененным «золотым свечением». Эта маленькая деталь портила всю картину.

Поэтому, хотя ему совершенно не улыбалось занимать место свидетеля, а хотелось лично встретить со ставленником Келесайна — в каком бы качестве тот не находился: в качестве ли тайного руководителя Небесной Обители или в качестве ее узника — Гасхааль обуздал свои чувства и сказал:

— Разницы нет.

— Тогда играем, — произнес Повелитель Тьмы. — Кто претендует на участие?

О своем желании заявило меньше половины собравшихся: некоторые осторожничали, не зная, с чем придется иметь дело, и опасаясь показать свою слабость перед остальными; иные не сомневались в своей силе, но и не желали демонстрировать ее другим, предпочитая пока наблюдать за событиями, не вмешиваясь. Когда определились с участниками, из темноты выступил на редкость уродливый карлик и, переваливаясь на толстых и кривых ногах, значительно надувая щеки и сопя от осознания важности возложенной на него миссии, притащил поднос с Костями Выбора в пустое пространство в центре кольцеобразного стола, за которым сидели гости. Как только он вошел в круг, там появилось некое подобие узкого и донельзя хрупкого столика, столешница которого по размерам не превосходила обычную тарелку. Призрачный фантом наливался красками и весом по мере приближения карлика и стал совсем овеществленным к моменту, когда раб Повелителя Тьмы наклонил поднос и высыпал кости на его поверхность.

Внешне Кости Выбора напоминали три шестигранных игральных кубика, однако на их сторонах не было ни цифр, ни каких–либо изображений. Изображения появятся, когда начнется игра — монограммы, обозначающие колдовские титулы каждого из участников. Количество сторон не определено — их число менялось в зависимости от количества участников. Что любопытно, внешняя форма Костей в любом случае оставалась одинаковой: в человеческой реальности количество сторон всегда равнялось шести, несмотря на то, что в действительности их могло быть меньше… или намного больше.

Значения, которые принимали кости, зависели от одной–единственной недетерменированной вещи во вселенной — от личного выбора населявших ее существ. Конечно, выбор во многом обусловлен условиями и обстоятельствами. Конечно, нередко он может быть более чем успешно предсказуем. Однако всегда сохраняется некоторая неопределенность. Пространство выбора может быть крайне незначительным, но до тех пор, пока оно есть, есть и неопределенность. Внутренние влечения и внешние обстоятельства подавляют людей, но даже тогда, когда их сила необорима, есть выбор, к чему приложить свои крошечные силы: покориться влечению или сопротивляться ему. Пусть даже для судьбы самого человека это и не имеет никакого значения и его жалкая попытка сопротивляться внешним или внутренним, обусловливающим его бытие, влияниям, тут же будет подавлена и прекращена — однако сама попытка, сколь бессильна сама по себе она ни была, имеет значение для тех, кого собрал сегодня Дайнеан в своем замке. Потому что значение, которое приобретут кости, будет зависеть именно от нее.

— Начинаем, — произнес Повелитель Тьмы.

Кто–то из сидящих за столом совершает движение руками — как будто кидает перед собой кости, кто–то — просто смотрит на три небольших предмета, что на воздушном столике в центре, на равном удалении от всех лордов.

И Кости Выбора приходят в движение

…Далеко–далеко, на планете под названием Йор, расположенной в потоке миров Ориона, юноша по имени Ксиат стоит перед ступеньками высокого здания Военной Академии. Он мечтает сделать военную карьеру и знает, что в случае поступления его ждут ежедневные тренировки и напряженное обучение. Трудности не пугают Ксиата, но у него есть девушка, и если он поступит, смирится ли она с тем, что следующие пять лет им предстоит видеться лишь две или три недели в году? С тем, что после обучения его пошлют на какую–нибудь дикую планету — подавлять восстание аборигенов или отправят в захолустье, на секретную военную базу, где смертельно скучно и ничего не происходит? Или карьера, или любовь. Ксиат вздыхает, качает головой, набирается духу и начинает решительный подъем вверх по ступеням. Бессмертный Полководец Сольт улыбается, когда две кости из трех показывают на верхней стороне монограмму его магического титула, но кости катятся дальше…

…В мире под названием Хешот, расположенном в ригурт–хаде Янтаники, вооруженный отряд, возглавляемый Нэтраном, начальником охраны Шес–ских Соляных рудников, преследует оборванного и изможденного человека по имени Сигвальт. Сиг–вальт был морским пиратом, был пойман, судим и отправлен на каторгу. Приговоренный к пожизненному заключению, он знал, что ему не протянуть и трех лет: рудники убивали тех, кто оказался на них, очень быстро. Яростное желание жить и полнейшая неспособность покоряться кому–либо уже в самом скором времени побудили Сигвальта совершить побег, однако его скоро выследили и догнали. Измотанный, истощенный, потерявший немало крови (сбивая кандалы, едва не искалечил себе руки) пеший одиночка против дюжины всадников — сытых, экипированных, уверенных в своих силах. Заостренный деревянный кол против копий и мечей. Сигвальт загнан в угол, солдаты спешиваются, чтобы скрутить его. Начальник охраны улыбается: прекрасный повод преподать урок всем остальным заключенным, прибывшим вместе с Сигвальтом и неуспевшим еще осознать во всей полноте, какой порядок вещей установлен на Шесских Соляных рудниках и кто здесь царь и бог. Беглеца запорют плетьми до смерти… или до полусмерти, если он сломается и будет ползать в ногах у начальника охраны, отчаянно умоляя о пощаде. Сигвальт понимает, какой выбор ему предстоит. Его жизнь только что завершилась, и нет уже никакого смысла беречь ее. С бешеным ревом он кидается на солдат, вгоняет одному из них в горло заостренный кол, защищается его телом от другого, выдирает копье из чьих–то рук и убивает еще двоих, не замечая ран, наносимых клинками и стрелами. Боевое безумие овладевает им, больше он не видит улыбки на лице Нэтрана: гнев, недоумение, страх… Сигвальт падает на колени, но еще успевает размахнуться и бросить копье в того, кто совсем недавно в мечтах видел гордого морского волка униженным и покорным. Один из солдат что было силы бьет Сигвальта в спину, клинок выходит из груди, мир начинает темнеть; на Сигвальта нисходит покой. Кости катятся дальше, а лорд Рунг Сердцедробитель гневно сжимает свою правую железную руку: его титул отразила лишь одна кость из трех…