Это останется с нами - Виржини Гримальди

возможным. Он делал меня такой, какой я всегда мечтала быть.

До чего же я была счастлива!

Недолго.

Его любили все, кроме моих родителей. Они запрещали нам встречаться, но я не могла без него обойтись. Я начала врать, находила предлоги для встреч. Я проводила ночи вне дома или впускала его в дом, когда все спали. Как-то вечером мое хихиканье разбудило маму. Я не услышала, как она вошла. Мама застукала нас у меня в комнате. Она разоралась и выкинула его на лестницу. Я ушла с ним.

Дальше было падение. Я много лет находилась в его власти, пока однажды не встретила твоего отца. Он вырвал меня из плена, вылечил силой своей любви и терпения. Мы стали жить вместе, поженились, я нашла работу и научилась ценить это простое счастье, но того, другого, не забыла. Сколько раз я могла сломаться, как часто мне приходилось сражаться, чтобы не сбежать к нему?

А потом появился ты, и твои длинные ресницы обещали мне счастье, а улыбки разгоняли мрак. Прошлое стало прошлым в день твоего рождения. Жестокость, предательство, вранье были забыты. Жизнь давала мне шанс. Смерть забрала его.

После ухода твоего отца я пытаюсь жить дальше и не сдамся, обещаю тебе, мой ангел. Я изо всех сил держусь за мои обещания и твое будущее, но другой тут – у меня в голове, в теле, в снах. Мозг отталкивает его, тело жаждет.

Один раз. Всего один разочек.

Я толкаю дверь кухни. Он здесь, напротив меня. Он не изменился.

До чего же хорошо чувствовать его близость.

Последним отчаянным усилием я пытаюсь напомнить себе, что он отдалил меня от близких, заставил бросить учебу, сделал больным человеком. Но его запах… Проклятие, этот запах.

Делаю шаг к нему.

Сердце колотится в висках, я больше не раздумываю. Протягиваю руку. Трогаю его, ласкаю. Как же мне его не хватало! Закрываю глаза и тянусь губами.

Один раз. Всего один разочек.

Не знаю, во сколько открывается дверь твоей комнаты. Не знаю, какой сегодня день. Не понимаю, почему хохочу и не могу остановиться. Я не сразу замечаю тебя. Ты неслышно приближаешься в своих разных носочках. Я лежу на диване и едва могу повернуть голову, услышав твой голос.

– Все хорошо, мамочка? А что ты делаешь на диване? А с кем ты разговариваешь? А у тебя помада размазалась.

Все хорошо, ничего не случилось. Я сильная, я забавная, я красавица. С нами ничего не может случиться.

– Вернись в постельку, милый. Мамочка проводит вечерок со старым другом.

Я издаю глумливый смешок и подношу к губам горлышко моей первой любви.

76

Ирис

Жанна отказывается идти со мной на ежедневную прогулку.

– Сегодня воскресенье, у меня есть дела поважнее, – сообщает она.

Какие? Смотреть вместе с Тео телерепортаж о ламантинах. Спрашиваю себя, должна ли я усмотреть в этом знамение: способ передвижения животных странным образом напоминает мой.

Я целую вечность спускаюсь с третьего этажа и всерьез подумываю об установке подъемника, чтобы облегчить жизнь моим связкам и сухожилиям. Будин, в противоположность своей хозяйке, проявляет энтузиазм, который, впрочем, быстро тает из-за моих черепашьих скоростей.

Беременность обострила чувства, я сейчас – собственная раздувшаяся копия. Существую между причитаниями и восторгами, смехом и слезами, с каждым днем все сильнее люблю сына, воображаю его личико, разговариваю с ним, нюхаю крошечные одежки. Я кое-что купила, но большую часть сшила Жанна. Мне не терпится надеть на него все эти прелестные штучки. Последнее УЗИ несколько охладило мой пыл. Если верить показаниям прибора насчет веса, мой сын, по примеру Аттилы, сметет все на своем пути.

Жереми не вынес бы вида меня беременной.

Как я и опасалась, передышка длилась недолго. После сообщения о разрыве прошло всего несколько часов, и он прислал новое сообщение: «Ангел мой, давай дадим нам шанс и очень постараемся. Не поступай со мной так. Я тебя люблю». Я не ответила – как и на все предыдущие. Надеялась, что поданная жалоба урезонит Жереми, – и ошиблась. Он держится за свою роль «решальщика» и потеряет ко мне интерес, когда сам захочет, возможно, встретив новую женщину или от усталости, а пока я не теряю бдительности. В принципе, ситуация осталась прежней с момента моего бегства из Ла-Рошели, но все изменилось: я больше не одна.

Мы с Будин возвращаемся почти через два часа, из которых полтора провели на лестнице. Дурацкая была идея – выбрать дом без лифта. Все это плохо кончится. Воображаю заголовки крупным шрифтом: «Мировой рекорд: беременной женщине – или ламантину? – понадобилось три дня, четыре часа и пятьдесят шесть минут на то, чтобы выйти из квартиры. На помощь вызван подъемный кран».

Жанна и Тео не сдвинулись с места ни на миллиметр. Подозрительно – если верить утверждению Виктора, что он видел их в холле в мое отсутствие.

– Вы спускались? – спрашиваю я.

– Конечно нет! – мгновенно отвечает Жанна.

– Зачем? – интересуется Тео. – Почему ты спрашиваешь?

– Виктор видел вас внизу.

– Ябедник! – бросает Жанна.

Она встает и знаком зовет меня за собой. Тео идет следом, от него не отстает Будин.

– Закрой глаза, не жульничай! – приказывает Жанна на пороге моей комнаты.

Я слышу скрип, цоканье собачьих когтей по паркету, шуршание занавески, смешок и: «Тадам!» Я открываю глаза. Маленький столик, которым я никогда не пользовалась, исчез, на его месте красуется колыбель цвета прудовой воды.

– Она похожа на…

Я не заканчиваю фразу, боясь ранить чувства Жанны, но она договаривает за меня:

– Это та самая, что стояла в подвале. Мы с Тео сами ее перекрасили. Я заметила, что ты любишь зеленый цвет.

– Жанна, это… не знаю, что сказать. Колыбель изумительная!

Тео прикладывает ладони к губам, изобразив звук микрофона:

– Запуск слез через 3, 2, 1…

Я пытаюсь справиться со слезами, чтобы не дать ему победить, но слезные железы подводят. Жанна обнимает меня.

– Я счастлива, что кроватка наконец-то пригодилась… – шепчет она. – Я так давно мечтаю увидеть в ней малыша.

– Вы обе и правда недотепки и недоумицы! – восклицает Тео. – Я всю жизнь ковал себе броню, а вам удалось взломать ее своими слабыми голыми руками!

77

Жанна

Жанна читает письмо, которое нашла в почтовом ящике. В гостиную входит Ирис.

– Кажется, у меня схватки.

Жанна всю жизнь утверждала, что ее хладнокровие невозможно поколебать. Много раз она говорила Пьеру, что в случае срочной необходимости сумеет рассуждать разумно и принимать рациональные решения. Поэтому, столкнувшись с неожиданным заявлением своей молодой подруги, она смогла отреагировать разумно и методично:

– Вот