Игрушки 2 - Артём Олегович Рыбаков

уничтожению сов. граждан.

Отряд «Засека» под командованием майора Трошина (1907 г. р, б/п) и батальонного комиссара Белобородько (1889 г. р, член ВКП(б) с 1920 г.) насчитывает 62 человека личного состава.

Истомин»»

— Больше сотни эсэсовцев за один день? — старший майор госбезопасности выпрямился в кресле, — Как думаете, Борис Михайлович, не дезинформация?

— Проверить будет сложновато, уж больно далеко от резидентур. Если только на косвенных прокачать…

— Это всё понятно, ну, а если это правда? Эффективность очень хорошая, — хозяин кабинета на мгновение задумался, — Радиограмма подписана также, как и предыдущие?

— Да.

— Как бы выяснить, кто такой этот «Истомин»?

***

— Тоха, на, посмотри, — Тотен протягивал мне какой-то листок, отпечатанный на машинке.

— Что это? — лениво спросил я.

— Ви таки будете смеяться, — спародировал «одесский» акцент Алик, — но эта смешная бумажка — их отчёт о ваших таки приключениях!

— А по проще? Я что-то туго соображаю…

— Для тех, кто в танке — это отчёт эсэсманов о вашем пленении и последующем самоубийстве! — судя по его довольной ухмылке, глаза у меня стали квадратными.

— А ну-ка! — я выхватил у него листочек и, торопливо пробежав «шапку», аккуратно сложил и убрал во внутренний карман.

— Э, ты что? Отдай докУмент! — притворно возмутился Алик.

— У меня целее будет, — отрезал я.

Настроение у нас было преотличное, поскольку мы комфортно расположились в одном из домов пустой деревни. Во дворе топилась баня, а в соседнем доме готовилось угощение. Мы готовились к празднику! Во-первых, надо было отметить первую крупную победу, а во-вторых — создание нового подразделения Рабоче-Крестьянской Красной Армии!

Да-да, именно так на вчерашнем совете было решено, что Слава возглавит партизанский отряд, а мы продолжим выполнять свою задачу. Комиссар Белобородько был обеими руками за, особенно после того, как мы вломили эсэсовской зондеркоманде, а трофеи, захваченные при этом, еле поместились в грузовик. Практически всех «наших» окруженцев Фермер отправил под командование Трошина, оставив с нами только Зельца, Чернова, Юрина и, совершенно неожиданно попросившего об этом, Несвидова.

И вот мы с Тотеном и Люком валялись на пенках в ожидании бани. Мой, избалованный горячим водоснабжением, организм очень соскучился по правильным водным процедурам, да и попариться после хорошо сделанной работы — то, что доктор прописал.

В комнату вошёл Слава.

— О, товарищ самый главный воевода! — поприветствовал я его.

Отмахнувшись от меня, Трошин подошёл к столу:

— Да у вас тут пир горой! Сало, колбаса…

— Угощайся, чем бог послал!

Командир нового отряда не заставил себя долго упрашивать, а достал нож и сделал себе бутерброд.

— Мда, — разглядывая кулинарный шедевр, произнёс он, — сало толще, чем хлеб отрезал…

— Отрежь второй кусок хлеба — и не комплексуй, — подал голос Люк.

Трошин чуть не подавился от такой сентенции, но тут нас позвали в баню, так что объяснить Вячеславу, что же значит «не комплексуй» не получилось.

… Примерно через полчаса Фермер закончил инструктировать Белобородько и Трошина и присоединился к нам.

— Командир, тебя каким — берёзовым или дубовым? — задал я ему вопрос, подвинувшись на полке.

— Плоскопараллельно, — последовал ответ.

— Тогда по очереди. Сначала — берёза, потом дуб.

— Это ты хорошо придумал… Интеллигентно, — сказал Саша, потягиваясь и блаженно жмурясь.

… Минут сорок спустя (а что поделаешь, война!) мы, чистые и распаренные, вернулись в свою «казарму». Настроение было «солнечным», да и с чего ему быть другим-то?

Усевшись на лавки за накрытым столом, мы отдали должное стряпне нашей кухонной команды. Минут десять только стучали ложки, да за ушами трещало. Наконец все наелись, и настала время для разговора.

— Командир, не поделишься, чем партизан грузил? — спросил я.

— Не вопрос. Сказал, чтобы они здесь больше пары дней не засиживались, а передислоцировались на север.

— Думаешь, немцы скоро нагрянут? — спросил Люк.

— Обязательно! А ты бы на их месте не приехал?

— Я бы приехал, и не один, а с «вертушками» и артиллерией.

— О тож! «Вертушек», правда, у них нету, но артиллерию, я думаю, подтянут. Поэтому им и надо линять как можно быстрее. И радиста у них нет.

— А это причём тут? — удивился Тотен.

— А при том! Им связь нужна, а единственный канал, что им можно безболезненно отдать — тайник, через который мы с Неущенко связывались. Тем более что отряд этот я московским уже «сдал».

— И что сказал? — поинтересовался я.

— Правду. Ну, почти правду.

— И?

— Ответа пока не было, но и для нас успешный выход отряда на связь — большой плюс и подтверждение нашей надёжности. Ну, и свидетели эффективности наших методов.

— Резонно! — согласился Люк, а я просто кивнул.

Тут я решил, что такие хорошие посиделки без правильной выпивки — нонсенс, и, извинившись, вылез из-за стола. В моём бауле были заныканы бутылка армянского коньяка и бутылка восемнадцатилетнего скотча, любая — в самый раз для хорошего праздника.

Накинув камуфляжную куртку (больше, чтобы не отсвечивать светлой майкой, нежели для тепла) и нацепив кобуру с верным «браунингом» выскочил во двор. «Крупп» был припаркован на улице метрах в пятидесяти от нашего дома, и, чтобы не скрипеть воротами, я решил просто перелезть через забор. Едва я оказался на гребне, как снизу шепотом спросили:

— Двадцать два?

— Восемнадцать, — ответил я, мягко спрыгнув на землю.

— Проходите, товарищ старший лейтенант! — боец меня узнал, но пароль всё равно спросил. Молодец!

Я бодро зашагал вдоль улицы. На соседнем дворе шумели: кто-то колол дрова, тихонько скрежетала сталь на камне ручного точила, слышно было, как Несвидов распекает бойца за безалаберность в ответственном деле приготовления пищи…

«Прям, как на даче в пресловутые «подмосковные вечера»! — восхитился я. — Словно и войны никакой нет!»

Моё внимание привлёк негромкий разговор, доносившийся из-за палисадника.

— … ну, что ты пригорюнилась, а?

— тошно мне, Марина…

— Лидка, ну ты что, право слово, как в воду опущенная?

Я замер, прислушиваясь.

— Что делать-то, Мариночка? И старый он, а нравится мне очень! А вот расстаёмся! А он даже знать не будет! — послышался тихий всхлип.

— Старый? Да ты что! Какой же он старый?! Мне Слава сказал — они ровесники, и в звании одном!

— Тебее хорошоо, — снова всхлип, — У тебя всё яснооо!

Я смутился. Сам не ожидая того, стал свидетелем любовных терзаний «бойцыц» нашего отряда. «Видно, Лидочка на кого-то «запала» из наших, а теперь переживает… Не, пойду я пожалуй…» — и я тихонечко двинул прочь от палисадника.

«Интересно, а кому это девки кости моют?» — пытался сообразить я, копаясь в своих вещах.

Наконец, бутылка была найдена. Я вытряхнул её из картонного тубуса и засунул в карман штанов.

«Так, одного возраста со Славой,