Бонапарты. История Французской империи - Серж Нонте

В первом часу раздался пушечный выстрел. Это был сигнал о том, что президент выехал из дворца. И действительно, через какое-то время Луи-Наполеон, в мундире дивизионного генерала и с лентой Почетного легиона, окруженный многочисленной свитой, показался на площади. Неумолкаемый бой барабанов, оглушительный звук труб и восторженные крики народа и войска: «Да здравствует Наполеон!» сопровождали его во время следования вдоль армейского фронта. Осмотрев войска, президент подъехал к алтарю, поклонился и поскакал к заранее приготовленной для него площадке, где сошел с коня и сел в высокое кресло. Несколько ниже расположился ставший в 1850 году маршалом Жером Бонапарт.

Вскоре новые знамена с орлами наверху и с надписью «Луи-Наполеон такому-то полку» были розданы полковникам и подполковникам, которые, получив каждый знамя своего полка, встали полукружием у подножия площадки президента. Луи-Наполеон обратился к ним с такими словами:

– Воины! История народов есть, большей частью, история армий. От их успехов или от их неудач зависит участь Отечества. За поражением следует вражеское нашествие или безначалие, за победой – слава и благоустройство. Вот почему нации питают благоговейное уважение к этим знакам воинской чести, с которыми сопряжены воспоминания о минувших битвах и торжествах. Римский орел, принятый императором Наполеоном в начале текущего столетия, был блистательнейшим символом возрождения и величия Франции; он исчез при наших бедствиях. Он должен был возвратиться в то время, когда Франция, оправившись от своих неудач, восстановив свою независимость, перестала отрекаться от прежней своей славы… Воины! Итак, примите вновь эти орлы, не в угрозу чужим краям, но символом нашей независимости, воспоминанием геройской эпохи, знамением доблести каждого полка! Примите эти орлы, неоднократно водившие отцов наших к победам, и поклянитесь умереть, если должно будет, для их защиты153.

По окончании речи началось освящение знамен. Полковники со знаменами подошли к алтарю. Архиепископ, благословив каждое знамя, произнес речь. Новые пушечные выстрелы возвестили народу начало обедни, и войско преклонило колена. По окончании богослужения президент сел на коня, и его примеру последовала вся свита. В заключение торжества, войска под предводительством генерала Бернара-Пьера Маньяна, прошли церемониальным маршем мимо виновника этого блистательного торжества.

Совершенно очевидно, что подобными торжествами Луи-Наполеон думал напомнить народу о славных днях империи, и такая политика не могла не иметь успеха: в последнее время к президенту поступило множество адресов, выражавших явное желание на восстановление империи. Казалось бы, чего еще недоставало? За него было войско и народ, его сторону держало новое правительство. Но Луи-Наполеон очень хорошо понимал, что путешествие его по департаментам может привлечь еще больше голосов на его сторону, и тогда свою мечту занять престол он сможет выставить в качестве желания всей французской нации.

* * *

И в сентябре 1851 года Луи-Наполеон предпринял путешествие по Франции. Встреча и прием, сделанные ему во всех городах, через которые он проезжал, показали, насколько верно рассчитывал все президент. Восторженные возгласы: «Да здравствует император!» повсюду следовали за ним. Правда, в день приезда его в Марсель было открыто существование заговора против президента и даже найдена «адская машина», но это обстоятельство еще более усилило порыв народного восторга. В Бардо, за обедом, данным в честь президента Торговой палатой, была произнесена речь, в которой оратор выразил желание всей нации восстановить империи. В ответ на нее президент поблагодарил граждан за лестный прием и высказал свое мнение о том, как он понимает империю.

Луи-Наполеон сказал:

– В духе недоверчивости некоторые говорят: империя – это война. А я говорю: империя – это мир. Мир, потому что Франция желает его, а когда довольна Франция, весь мир спокоен154.

А закончил он свою речь следующими словами:

– У нас много земли необработанной, дорог еще не открытых, гаваней неустроенных, рек неудобных для судоходства, каналов невырытых, железных дорог непроведенных. Напротив Марселя находится целое королевство, которое должно присоединиться к Франции. Западные наши гавани должны быть сближены с Америкой посредством быстрых сообщений. Наконец, у нас много развалин, которые надобно воссоздать; кумиров, которых следует низвергнуть; истин, которые надлежит провозгласить. Вот как я понимаю империю, если она должна восстановиться. Вот завоевания, о которых я мечтаю, и вы все, окружающие меня и желающие, как и я, блага отечеству, вы мои воины!155

Проезжая по департаментам, Луи-Наполеон приказал освободить множество преступников и, между прочим, эмира Абд аль-Кадира, борца за независимость Алжира, который находился в заточении в Амбуазе и по получении свободы присягнул ему на верность на Коране.

16 октября Луи-Наполеон возвратился из путешествия. Въезд его в Париж был самый торжественный. Улицы были запружены народом. По дороге ему говорили речи, в которых открыто высказывалось единодушное желание и просьба о восстановлении империи. Клики: «Да здравствует император!» не смолкали во все время его следования.

Луи-Наполеон увидел, что настало наконец время привести в исполнение давно задуманную мысль – надеть на себя корону. Вот почему 4 ноября Сенат получил следующее послание от президента:156

Господа сенаторы! Нация громогласно выразила свое желание о восстановлении империи. Доверяя вашему благоразумию и любви к отечеству, я собрал вас для законного обсуждения этого важного вопроса, и я поручаю вам устройство нового порядка вещей. Если вы примите оный, то именно найдете, как и я, что уложение 1852 года должно быть удержано, и тогда изменения, оказавшиеся необходимыми, нимало не коснутся его основных начал. Готовящееся ныне изменение будет относиться к формам, и между тем восстановление императорского сана имеет для Франции необъятное значение. В самом деле, в восстановлении империи народ найдет обеспечение своих выгод и удовлетворение своей справедливой гордости; это восстановление обеспечивает его выгоды, упрочивая будущее, заключая собою ряд революций, утверждая еще приобретения 1789 года; оно удовлетворяет его гордости, восстановляя свободно и рассудительно то, что за тридцать семь лет перед этим ниспровергла вся Европа силой оружия среди бедствий отечества. Народ благородно отмщает за свои неудачи, не требуя жертв, не угрожая ничьей независимости, не нарушая общего мира. Между тем не скрываю от себя, как страшно мне ныне принять и надеть на голову корону императора Наполеона, но эти опасения смягчаются мыслью, что так как я, по многим причинам, представитель дела народного и воли нации, то нация, возвышая меня на трон, увенчает сама себя.

Декрет о восстановлении империи был подписан всеми членами в Сенате, на заседании 7 ноября, после чего все сенаторы в парадных мундирах отправились в Сен-Клу для извещения и принесения поздравлений будущему императору. Когда все собрались в большой галерее, Луи-Наполеон в сопровождении своей