Месть в смирительной рубашке - Марина Серова

устроилась возле раскидистого дерева, с которого практически полностью облетела вся листва. Повезло, что дождя сегодня не было, только дул холодный ветер, поэтому можно было считать погодные условия довольно комфортными.

Я открыла базу данных и стала проверять всех интересующих меня людей.

Первой в списке значилась Снежана Петрова, погибшая от остановки сердца. «Умерла Петрова в возрасте тридцати девяти лет, совсем молодая была», – подумала я про себя. Родителей Снежаны в живых уже не было, оба погибли в автомобильной катастрофе, когда Петровой было двадцать два года. Сама Снежана вышла замуж в восемнадцать лет, но через три года развелась с мужем, Валерием Станиславовичем Петровым. Детей у супругов не было, повторно Снежана замуж не вышла. Девушка окончила Тарасовский государственный университет, училась она на факультете философии и религиоведения. После учебы работу по специальности не нашла, устроилась продавцом-кассиром в супермаркет. Когда у Снежаны начались проблемы с наркотиками, неизвестно, в базе данных только содержалась информация о том, что Петрова была привлечена к административной ответственности за воровство, а впоследствии ее положили в психиатрическую клинику, признав невменяемой. Собственно, в больнице Петрова и умерла, официальный диагноз – остановка сердца вследствие острой сердечной недостаточности.

Следующим я проверила Ивана Глебовича Алексеева. Как и говорила Людмила Геннадьевна, «старику» было пятьдесят лет, его жена Софья Анатольевна Алексеева умерла от рака пятнадцать лет назад, когда Наде Алексеевой, дочери Ивана и Софьи, было десять лет. С тех пор Иван Глебович сам воспитывал дочь. По образованию он был инженером, работал какое-то время слесарем, потом устроился в психиатрическую больницу, был разнорабочим. Повторно Иван Глебович в брак не вступал, из родственников у него была только дочь, Надя. К уголовной и административной ответственности мужчина никогда не привлекался.

О Наде мне удалось узнать немного, информация во многом повторяла сведения, полученные от Людмилы Геннадьевны. Замужем девушка никогда не была, детей не имела. Работала санитаркой в психиатрической больнице, где и покончила жизнь самоубийством.

Две другие санитарки – Гульнара Самировна Сарсян и Елена Андреевна Зайцева – подозрений у меня не вызывали. Гульнара была не замужем, жила с матерью, Заирой Вагерьевной Сарсян, которая нигде не работала. Гульнара одна содержала семью. Образования у девушки не было, поэтому она устроилась мыть полы в больницу. Елена Андреевна Зайцева оказалась матерью-одиночкой, воспитывающей четырехлетнего сына. Женщина нигде подолгу не работала, видимо, потому что постоянно брала больничный или сидела с ребенком. Больше ничего о ней известно не было.

Оставался последний человек, которого я собиралась проверить, – Кирилл Разанов. В Тарасове проживало трое Кириллов Владимировичей Разановых, однако среди них не было ни одного психиатра, да и вообще все тезки врача не подходили по возрасту. Я подумала, что ошиблась, однако я точно знала имя, отчество и фамилию красавца доктора. Но в базе данных он почему-то зарегистрирован не был, как такое могло произойти – неизвестно.

Теряясь в догадках, я позвонила Петрушеву и попросила проверить Разанова по его базам. Может, моя устарела? Хотя не может такого быть, я постоянно обновляю программу!

Я сказала Василию, что не могу найти нужного мне человека, на что Петрушев заявил:

– Раз в базе данных его нет, значит, он не существует! Не может быть такого, чтобы человек оказался не зарегистрирован, это же специальная программа, которая ведет учет всех жителей Тарасова и области с самого рождения!

– Я не знаю, может, глюк какой-то… – неуверенно предположила я. – Но Разанова в моей базе данных нет, посмотри в своей! Когда мне перезвонить?

– Не нужно перезванивать, сейчас я посмотрю, сижу за компьютером, – сказал Петрушев.

Спустя некоторое время он перечислил всех Кириллов Владимировичей Разановых, которых ему удалось найти.

– Нет, это все не то, – заявила я. – Мне нужен врач-психиатр! Он вообще считается светилом науки, не может быть, чтобы его не было!

– Посмотри тогда без отчества, – посоветовал Петрушев. – Может, он не Владимирович, а Вадимович, мало ли…

– Да Владимирович он! – воскликнула я. – Ладно, посмотрю просто по имени и фамилии…

Однако и такой поиск не дал никаких результатов. Врача-психиатра мне найти не удалось.

«Мистика какая-то», – подумала я про себя.

Хотя нет, мистики не существует. Скорее всего, я ищу совсем не того человека, Разанов – не тот, за кого себя выдает. Но тогда кто он?..

Я вернулась в отделение, время ужина еще не наступило. Первой мыслью было пробраться в кабинет врачей и провести там тщательный осмотр. Естественно, делать этого я не стала – слишком рано, если обыскивать комнату, то только ночью, когда есть вероятность остаться незамеченной. Пока я уселась на кровать и стала размышлять над тем, что узнала из базы данных.

Итак, происходящее в психиатрической лечебнице мне совсем не нравилось. Начать с того, что слишком много тут было смертей – умирает пациентка Снежана Петрова, возможно, погибла и та наркоманка, решившая «перекумарить» и начать новую жизнь, о которой мне рассказывала Гульнара, кончает жизнь самоубийством Надя Алексеева. Исчезает Мария Лисихина. Вдобавок ко всему в больнице работает таинственный врач, который не зарегистрирован в базе данных, врач, по вине которого умерла дочь Ивана Глебовича. И которого сам Иван Глебович называет Доктором Смерть.

Кто этот Разанов на самом деле? Кстати сказать, умерла именно его пациентка, а не больная, которую лечил Корнишенко!

Не слишком ли много совпадений? К тому же все пациентки, которые погибли (в том числе и несчастная Лисихина), перед смертью видели галлюцинации. Конечно, это может быть побочным эффектом терапии, но как тогда объяснить, что и со мной, санитаркой, происходило сегодня что-то странное?

Мне как-то не пришло в голову, что я тоже чувствовала себя плохо, воспоминания, которые ворвались в мой мозг, можно даже назвать галлюцинациями, они были настолько яркими и живыми, что становилось не по себе.

Да, совсем забыла. Меня насторожило внезапное изменение моих вкусов. Я вспомнила, что утром в кофе положила себе целых четыре ложки сахара, закусив все шоколадными конфетами. Не спорю, шоколад я ем, торты – тоже, но кофе я всегда пью без сахара! Не может такого быть, что за один день человек просто так меняет свои вкусовые привычки! А ведь Людмила Геннадьевна говорила, что Надя Алексеева тоже была сладкоежкой, вот интересно, шоколад девушка любила и до того, как