Запасная книжка - Петр Бормор

— Десять.

— То есть четыре получается только в одном частном случае?

— Именно так.

— А теперь подумай сам. Ты говоришь, что существуют некие жесткие законы и правила умножения. О каких законах тут вообще может идти речь, если в каждом конкретном случае получается другой результат?!

— Это не совсем так. Иногда результат может совпадать. Например, дважды шесть равняется двенадцати. И четырежды три — тоже…

— Еще хуже! Два, шесть, три, четыре — вообще ничего общего! Ты сам видишь, что результат никак не зависит от исходных данных. Принимается одно и то же решение в двух кардинально различных ситуациях! И это при том, что одна и та же двойка, которую мы берем постоянно и ни на что не меняем, со всеми числами всегда дает разный ответ. Где, спрашивается, логика?

— Но это же, как раз, логично!

— Для тебя — может быть. Вы, математики, всегда верите во всякую запредельную хрень. А меня эти ваши выкладки не убеждают. И знаешь почему?

— Почему?

— Потому что я знаю, зачем нужна на самом деле ваша математика. Она ведь вся к чему сводится? «У Кати в кармане одно яблоко, а у Миши пять. Сколько яблок должен отдать Миша Кате, чтобы яблок у них стало поровну?» И знаешь, что я тебе скажу? Миша никому ничего не должен отдавать! У Кати одно яблоко есть — и хватит. Мало ей? Пусть идет вкалывать и сама себе честно заработает хоть на яблоки, хоть на груши, хоть на ананасы в шампанском. А если кто-то хочет не работать, а только задачки решать — пусть сидит со своим одним яблоком и не выпендривается!

* * *

Часы идут. Часы идут.

Я тут. Я тут. Я тут. Я тут.

Всегда в компании любой

Наедине с самим собой.

Я без разделочной доски

Себя разрежу на куски,

И вам, и вам, и вам, и вам

Себя раздам, себя раздам.

А завтра снова тут как тут.

Часы идут. Часы идут.

* * *

Смерть: Я за тобой.

Человек: Извините, нет. За мной просили не занимать.

сотворение мира фрындл

Вначале сотворил Мазукта небо и землю. И земля была пуста и безвидна, а небо и того хуже. И не увидел ничего Мазукта, потому что было темно. И сказал Мазукта: «Да будет свет!» И стал свет. И сказал Мазукта: «Ой, нет, лучше не надо света». И не стало света. И сказал Мазукта, что это хорошо.

В день второй разделял Мазукта твердь и воды. Но они не разделились, а только еще больше перемешались, и стали болота. И возился с ними Мазукта до самого вечера. А вечером решил Мазукта, что и так хорошо.

В день третий сказал Мазукта: «Пусть земля породит всякую растительность», и хрен земля породила. И редьку, и всякую траву, и деревья, и плод виноградной лозы, и опиумный мак, и коноплю. И опробовал Мазукта мак и коноплю, и сказал «хор-ро-шооо!»

А в день четвертый Мазукте было плохо.

А в день пятый увидел Мазукта творения рук своих, что создал в день четвертый — и стало ему еще хуже.

В день шестой сказал Мазукта: «Сотворю расу Фрындл». И сотворил. И были Фрындл фиолетовые, бесполые и четырехрукие. И увидел Мазукта, что это не есть хорошо. И сказали Фрындл: «Нехорошо Фрындл быть бесполыми, сотвори нас парами!» И сказал Мазукта: «Ну хорошо, хорошо…» И стали Фрындл гермафродитами.

А в день седьмой сказал Мазукта, что не будет больше ничего творить. И сказали Фрындл, что это очень, очень хорошо.

И они убили Мазукту, зажарили и съели. И было им счастье.

* * *

Демиург Шамбамбукли сидел в гостях у своего друга демиурга Мазукты.

— Ты совершенно напрасно себя ограничиваешь! — вещал Мазукта, расставляя на столике тарелки. — Видел я твой последний мир — не на что взглянуть. Предельная простота и функциональность, спартанские условия. Нет, это не по мне.

Широко взмахнув рукой с зажатой в ней вилкой, Мазукта обвел окрестности.

— Вот, приятно взглянуть! Пространство! Масштабы! Одних звезд полтора миллиона. Или миллиарда, не помню уже. Солнц — аж четыре штуки. Горы — не ниже десяти миль, а мои степи!.. Ты видел мои степи? Они бес-край-ни-е!

— А зачем? — моргнул Шамбамбукли.

— Как зачем?.. Для красоты.

— И все?

— И еще, чтобы скакать по степи весь день, от восхода до заката.

— Ты скакал?

— Нет. Но говорят, это здорово.

Мазукта разлил по бокалам вино и с гордостью показал этикетку.

— Столетнее! Это мне приношение от горных племен. Они меня любят.

— Правда? — вежливо спросил Шамбамбукли.

— Угу. Наверное.

Мазукта развернул полотняный сверток и принюхался.

— А ну-ка, что там мне сегодня принесли?.. Жареные быки, козы, овцы… о, мед! Пчелиный! Шамбамбукли, в твоем мире пчелы есть?

— Нет.

— И очень зря. На, попробуй. Знатная вещь.

Мазукта разложил по тарелкам жертвоприношения и приступил к трапезе.

— Вкусно, — констатировал он с набитым ртом. — Люблю жареное мясо. Кочевники очень недурно научились его готовить. Любят они меня.

— Думаешь?

— Уверен. Они во мне души не чают, вот и дарят всякое-разное. Иногда еще юных девственниц приносят, но я их не ем.

— А что по этому поводу думают юные девственницы?

— Без понятия.

Мазукта облизал жирные пальцы и вытер их о скатерть.

— А почему бы им меня и не любить? Я хороший. Я им целый мир создал.

— А я думал, что миры делаются для демиургов…

— Ха! — фыркнул Мазукта. — Это ты создаешь миры для себя. Был я там, видел. Весь твой мир — комната 3×4 метра, стол, кровать, камин и канарейка. Да и та — заводная.

— Мне хватает, — осторожно возразил Шамбамбукли. — Там тихо, спокойно и уютно. И никто не беспокоит. А если мне захочется столетнего вина, то я и сам его могу сотворить.

— Такого — не сотворишь. Слабо.

— Ну так похожее сотворю. Я не гурман, знаешь ли.

— Знаю. Ты эгоист.

— Ну и что? Кому от этого вред?

— А кому от этого польза?

— Мне.

— Вот и я о том же говорю. Ты все делаешь для себя, любимого, а я — для людей!