Черный граф - Серж Арденн

– На ваше усмотрение господа, как пожелаете. От себя могу лишь добавить, что таким гостям, как ваши милости, всегда рады, всегда!

Рошфор, глядя на трактирщика и прочих обитателей «Сухой ветки», сообразил, что его люди, своим столичным лоском и манерами, заставят хозяев прибегнуть к самым отчаянным попыткам, оказать гостям наиболее изысканное уважение и, непременно, постараются по возможности угодить. (Если конечно слово «изысканность» не поблекнет от столь неуместного употребления) Что его, несомненно, устраивало. К тому же, и это главное, здесь, в этой забытой Богом и людьми дыре, он добивался непременного условия, сего небольшого похода – секретности.

Пужо не переставал кланяться и что-то бормотать себе под нос, пока дворяне, покинув седла, ступили на покрытую нечистотами твердь двора. Кабатчик, не переставая отбивать поклоны, плелся следом.

– Что ж, это, пожалуй, то, что нужно.

Сморщившись, заметил граф.

– Вы вот что, любезный, приведите в порядок конюшни и комнаты для постояльцев. Наших людей накормить, а лошадям дать отборного овса. И не жалейте ни сил, ни средств исполняя мои приказы, не обижу.

Граф устремил свой хищный взгляд на трактирщика. У Пужо затряслись колени, а на лице, против его воли, появилась глуповатая улыбка.

– А сейчас, нам с господином бароном, предоставьте лучшую из имеющихся комнат. Туда же принесите снедь и вино.

Расслышав слова произнесенные дворянином напоследок, откуда-то из мрака погреба, вынырнула костлявая Клодетт. Её болезненная худоба, и природная гибкость, придавали женщине сходства со змеей, что в ещё большей степени становилось понятно тем, кто узнавал её «гадский» характер.

– Разрешите, Ваша Милость, я лично сопровожу вас в комнату, подобную той, о которой вы, только сейчас, изволили упомянуть?

Расплывшись перед кардиналистами в наигранной впалощекой улыбке, она, стараясь сделать это незаметно для гостей, подавала знаки мужу, размахивая, за спиной, тонкими словно плети руками. Рошфор перевел насмешливый взгляд на исчадие трактирного пекла, в женском обличие, порожденное алчностью и нищетой, одобрительно кивнув.

Оказавшись в предложенной хозяйкой постоялого двора комнате, которую дворяне, нашли вполне сносной, для того, чтобы провести здесь несколько дней, лейтенант обратился к Рошфору:

– Скажите, граф, по какой причине мне пришлось тащить наших людей из Нормандии и Бретани, неужели в Анжу не достаточно сторонников Его Преосвященства, чтобы устроить засаду господину Черному графу?

– Боюсь, что вы правы, барон. В Анжу не так много людей преданных кардиналу. Но главное не это. Обратись мы за помощью к интенданту Радиньи, мы поставили бы наши планы под угрозу. Ведь если Черный граф узнает о наших намерениях, он вряд ли решиться на похищение дочери.

– Мадемуазель Ванбрёкелен уже в Анжере?

– Да, вчера ночью я получил депешу от де Жюссака, в которой он сообщает, что господа де Сигиньяк и де База, приставленные охранять мадемуазель Камиллу, поселились в гостинице «Королевская лилия», как и было условлено.

– Значит «приманка» на месте?

– Да, сыр в мышеловке.

– И кому же, кроме двух анжуйцев, поручено столь важное дело, как охрана девушки?

– Наши люди, которым приказано наблюдать за девицей, разделены на три отряда по пять человек. Каждый из отрядов отдан под команду сержанта гвардии Его Преосвященства: де Жюссака, де Рамбитура и де Оржантеля.

– А Оржантель уже сержант?

– Он, по распоряжению де Кавуа, занял место де Самойля.

Удрученно ответил граф.

– А, что до нас?

– Нам следует отсидеться в глухом месте, где никто не сможет даже предположить нашего прибытия в Анжу, и, тем более, определить нашего расположения. К слову, место и вправду тихое. Нам, барон, отведена главная роль – появиться в тот момент, когда призрак раскроет себя. Вот тут-то мы и ввяжемся в драку. А ещё нам поручено конвоировать его в Венснский замок.

– Да, складно получается. Вот только права на ошибку у нас нет.

– Это правда, всё предельно просто, цена ошибки – смерть.

– Для нас, и для Ришелье.

Рошфор мрачно кивнул.

ГЛАВА 24 (118) «Кровь на морском песке»

ФРАНЦИЯ. ПРОВИНЦИЯ НОРМАНДИЯ.

Трем головорезам, что оставили родную Савойю, в поисках Инессы де Лангр, виконтессы де Шампо и младенца Шарля, спешно покинувших аббатство Амбуйе, после нападения савойцев на богодельню, не доставило большого труда, к вечеру, того же дня, когда беглянка отправилась к побережью, догнать двуколку, на которой безумный Дидье, отправился к югу от «Барсучьей норы». Юноша, проделав нелегкий путь, на закате дня, остановил свою каурую кобылу, посреди лесной поляны, невдалеке от дороги, сытно поужинав, тем, что собрала тетушка Клер, улегся почивать, в душистой траве, наслаждаясь запахами осеннего леса и стихающими трелями неугомонных птиц.

Обнаружив спящего беглеца, возле коляски, на дне которой покоилось два огромных камня, де Ферроль, в тот же час догадался о хитроумном плане, придуманном виконтессой, а быть может подсказанным ей кем-то из тех, с кем она повстречалась за стенами «Барсучьей норы».

– Чертова девка, она обманула нас!

Воскликнул граф.

– Ваше Сиятельство, следовало бы вернуться в эту дыру, где нам указали ложный след, и расквитаться с негодяями!

– Нет времени Маринель. Мы прибыли сюда не для того, чтобы карать всякую чернь, даже если она того заслуживает. Наша цель разделаться со щенком и его мамашей, своим присутствием на этом свете, внушающими мне немалые опасения.

Прошипел граф, казалось, придя в ярость от собственных слов. Со звериной ухмылкой, он, неспешно достал из-за пояса пистолет, взвел курок, и с презрением глядя на улыбающегося во сне Дидье, без малейших колебаний, выпустил пулю, в голову бедняге.

Когда гул от пистолетного выстрела ещё не развеялся меж верхушками вековых буков, троица уже отправилась в обратный путь, к стенам «Барсучьей норы», где они, ранее, обнаружили следы тяжелой повозки, уходящие по дороге, что вела к побережью.

Именно этот фургон, на взгляд настойчивых преследователей, являлся единственным спасением виконтессы, что заставило савойцев броситься на его поиски.

****

Тем временем, упомянутый фургон, приблизился к рыбацкой деревеньке, раскинувшейся неподалеку от Гавра, на берегу Английского канала. На дощатом дне повозки, унесшей папашу Бельморшана, Инесс де Лангр и малыша Шарля из «Барсучьей норы», среди пустых, пропахших рыбой и устланных крапивой корзин, лежали несколько сундуков с пожитками виконтессы, испанское седло с подседельной сумкой, набитой неведомыми предметами, к которой кожаной перевязью была привязана весьма заурядная валлонская шпага.

– Простите, Бога ради, папаша Бельморшан, за мое неуемное любопытство…