Любви вопреки - Салли Маккензи

– Так ты признаешь, что шпионила за мной?

– Нет. Увидев выходящего из кустов герцога, я решила посмотреть, с кем он там развлекался. И я рада, что этой девушкой оказалась ты. – Мэри прикоснулась к плечу сестры. – По Лондону гуляют неприятные слухи, и для всех очевидно, что он тебе не безразличен. Я не хочу, чтобы тебе было больно.

Ах! Кэт чуть не распустила нюни – так подействовало на нее сочувствие Мэри. Пришлось даже прикусить губу и часто заморгать. Вообще-то излишняя эмоциональность никогда Кэт не отличала. Во всем виноват герцог. Если бы только он был таким же негодяем, как его злосчастный предок, ее, Кэт, жизнь продолжала бы катиться своим чередом, без ненужных потрясений. Она могла бы строить планы на будущее и мыслить рационально. И конечно, не находилась бы сейчас в таком смятении чувств.

– Между мной и герцогом ничего нет, Мэри.

– А я думаю, есть. – Сестра уже радостно подпрыгивала, сидя на кровати. Матрас уподобился бурному морю, и Кэт слегка подташнивало, как при качке. – Уверена, он сделает тебе предложение. И Тео тоже так считает. – Тео был влюблен в Мэри по уши и готов был согласиться с чем угодно, только бы угодить своей избраннице.

– Герцог никогда не женится на дочери викария!

– Но папа – сын графа. У тебя безупречная родословная, Кэт.

«Если бы только она могла выйти за него… Нет!»

– Я убежденная мужененавистница.

– За ужином ты не выглядела мужененавистницей, а уж когда вышла из кустов…

Смысла спорить с сестрой не было. Мэри на попятную не пойдет, тем более, что Кэт действительно чувствовала себя несколько странно, когда возвращалась домой после дискуссии в кустах.

Но ведь это вполне объяснимо. Прежде ее никто никогда не целовал.

– Герцог не станет делать мне предложение. Он слишком молод.

– Ему тридцать. Не так уж герцог юный.

– Тридцать лет – очень мало, если верить, что умрешь вскоре после вступления в брак.

Она, Кэт, не должна об этом забывать. Даже если она влюбится в него без памяти, следует помнить о том, что герцог рассматривает вступление в брак как смертный приговор. И у него есть еще много лет в запасе. Жениться и зачать наследника он успеет и лет через пятнадцать-двадцать.

Как же это несправедливо! Не для нее, а для него. Герцог должен был иметь возможность почувствовать себя отцом, побыть им. Он был так добр и терпелив с близнецами за обедом. Не знал, куда девать глаза, когда Микки попросил его жениться на ней. Кэт готова была сквозь землю провалиться от стыда, но еще больше она боялась, что герцог скажет Микки что-нибудь резкое, даже жестокое – а ведь он имел для этого основания. Но нет, герцог проявил такт и понимание. И потом, когда Микки обнял его…

Кэт почувствовала, как сжалось сердце от сочувствия к Маркусу. Да, взгляд у него был удивленный, но в глазах его была такая смертная тоска…

Из него получился бы великолепный отец.

– Я ненавижу Изабеллу Дорринг!

Мэри кивнула:

– Она натворила больше бед, чем следовало. Однако герцог производит впечатление человека умного, а верит в какие-то глупые проклятия. – Мэри понизила голос до шепота и доверительно сообщила: – Только никому не говори: Тео вовсе не обрадовался, узнав, что герцог приезжает в Лавсбридж. Тео считает, что хозяин, бросивший свое поместье на произвол судьбы, достоин осуждения. И я с ним согласна – земле такой владелец точно не нужен!

Кэт прикусила губу. Что могла Мэри знать о земле? Ничего. Она лишь как попугай повторяла слова своего жениха.

– Но за то непродолжительное время, что герцог здесь находится, он заставил Тео полностью изменить к нему отношение. Герцог вникает в суть проблем, задает вопросы по существу и дает дельные советы. И это впечатляет. Однако он остается в плену суеверий. Как такое возможно? Не понимаю.

– Трудно закрыть глаза на то, что каждый герцог, начиная с того, кто соблазнил Изабеллу, умирал в то время, как его жена ждала наследника, – произнесла Кэт.

– Совпадение.

– Слишком много совпадений.

– А что еще? Ты же не веришь в проклятие?

– Нет. – По правде говоря, Кэт уже не знала, во что верить.

– Разумеется, не веришь, – с улыбкой заключила Мэри и наконец легла, укрывшись одеялом. – Раз не веришь, то и герцогу сумеешь внушить, что проклятие – выдумка. И он сразу почувствует себя гораздо лучше. А когда женится на тебе, то будет совсем счастливым.

Под силу ли ей переубедить герцога? Нет. Не стоит и пытаться. Он подумает, будто Кэт просит его пожертвовать ради нее жизнью. О подобном никого просить не станешь, а тем более того, кого любишь. Что это было? Оговорка? Едва ли. Неужели она действительно успела полюбить его?

Нет. Так не бывает. Они знакомы всего несколько дней.

«О чем я думаю? Я вообще не хочу замуж. Ни за кого».

Кэт закрыла глаза. Надо спать. Завтра ей предстоит тянуть жребий, и, если повезет, дом достанется ей. А после этого Маркус – герцог, а не Маркус! – уедет, и жизнь войдет в прежнее русло.

Кэт представила, как станет жить после того, как уедет Маркус, и будущее окрасилось для нее в безнадежно унылый серый цвет. А сама жизнь показалась бессмысленной чередой дней и лет, дорогой в никуда. И так до самой смерти.

Кэт сидела за низкой неудобной партой в классной комнате. Перед ней лежал по-прежнему чистый лист бумаги. Она наблюдала за играющими в солдатиков близнецами. Сибилла ушла рисовать в сад, а Пруденс пристроилась в каком-нибудь укромном уголке с книгой в руках. Ничто не мешало Кэт писать роман. Она обмакнула перо в чернила и… опустила его. Этим утром ей ничего умного в голову не приходило. Кэт не выспалась и была как на иголках.

Она в очередной раз взглянула на часы. Время тянулось невероятно медленно этим утром. Когда же часовая стрелка приблизится к одиннадцати? Надо подождать еще полчаса. И тогда Кэт пойдет в дом тянуть жребий. Ну вот, осталось ждать уже двадцать минут. Конечно, явится она раньше положенного времени. Но дом, хочется верить, уже откроют. А если не откроют, то она погуляет по палисаднику. С той стороны, откуда не виден ее родной дом. А маме и папе сообщит о своих планах, когда будет точно знать, что выиграла лотерею.

И, уже начиная с сегодняшнего дня, у нее будет сколько угодно свободного времени, часов благословенной тишины и покоя, когда никто не сможет помешать ей трудиться над книгой.

Это если выигрыш достанется ей, а не Джейн или Энн.

Но ни Джейн, ни Энн не сумеют обойти ее!

– А, вот ты где, Кэт!

Она вздрогнула. Нужно вести себя спокойно, как ни в чем не бывало. А то мама заподозрит неладное. Мать стояла в дверях классной комнаты и пристально смотрела на дочь.

– Ты меня напугала, – промолвила Кэт, вымучив улыбку.