Повседневная жизнь королевских мушкетеров - Екатерина Глаголева

Вплоть до середины XVIII века в обозные и артиллерийские повозки и телеги лошадей запрягали цугом, не меньше трех друг за другом, из-за чего обоз еще более растягивался и становился уязвим во время переходов. Только с 1764 года появились повозки с торчащим впереди дышлом, в которые лошадей стали запрягать попарно. Для перевозки грузов использовали вьючных животных, причем мулам отдавали предпочтение перед лошадьми: они были выносливее и неприхотливее.

Марши, контрмарши, переговоры, «устрашение» – вот каковы были основные события войны. Редкую победу можно было назвать решающей, а поражение – сокрушительным. Крупные сражения были редкостью, например, битва при Мальплаке в 1709 году, когда вражеские армии выстроились друг против друга, растянувшись на три-четыре километра, и сражались целый день. Тогда погибли тридцать тысяч человек – в три раза больше, чем при Рокруа (1643).

С совершенствованием огнестрельного оружия и повышением убойной силы артиллерии, в частности благодаря картечи, от построения армии в восемь-десять рядов постепенно перешли к двум-трем: шар собьет меньше кеглей, если расставить их пошире. Чтобы выстроить в боевой порядок колонну из тридцати тысяч человек, требовался целый день. Если враг не хотел сражаться, ему достаточно было отступить: догонять его никто не станет. Сражения устраивали только по обоюдному согласию сторон.

Основная стратегия заключалась в том, чтобы лишить противника баз снабжения. Вторгаясь во владения врага, войска разоряли их, угоняли скот. Войны были чрезвычайно жестокими, особенно в отношении мирного населения. Так, во время Тридцатилетней войны французские войска и их союзники-шведы опустошили Лотарингию, сожгли замки и деревни; многочисленные жители городов, которые переходили из рук в руки, были истреблены или погибли от чумы, тифа и голода; даже аббатств не пощадили. По условиям Пиренейского мира 1659 года Лотарингия вернулась во владение герцога Карла IV, однако его интриги с врагами Людовика XIV вызвали новую французскую оккупацию: маршал де Креки прошел по этой стране огнем и мечом, а захватив Эпиналь в 1670 году, отправил его защитников на галеры. В городе осталось не больше тысячи жителей, да и вся провинция обезлюдела.

Боевые действия велись только летом; на зимние квартиры войска размещали в богатых землях, порой расселяя их по большой территории; из бедных районов уходили, даже если они были захвачены с большим трудом и имели стратегическое значение.

Исход кампании решали даже не сражения, а захват крупных городов, как правило, после длительной осады. Важно было перекрыть все пути снабжения города и не подпустить к нему войска, идущие на выручку. Тюренн взял себе за правило осаждать густонаселенные города (такие быстрее прикончат свои запасы), причем перед жатвой, когда закрома пусты.

Осада была тяжелым испытанием не только для осажденных, но и для осаждающих: они жили в чистом поле, на жаре или под дождем, в антисанитарных условиях, когда не хватало воды и хорошей пищи, а вокруг валялись разлагающиеся трупы.

Штурм укрепленных городов всегда велся с большими потерями, а инженер, руководивший осадными работами, практически являлся смертником: он должен был делать подкопы и закладывать взрывчатку у всех на виду, под огнем противника. Вобан за время четырех осад был ранен двенадцать раз, большей частью летящими камнями.

Если в Средние века осаждающие штурмовали городские стены в лоб, теперь предварительно рыли траншеи, постепенно приближаясь к стене и одновременно обстреливая врага из мортир. Затем саперы делали подкоп под основные городские укрепления и закладывали пороховой заряд, чтобы взорвать стены и принудить крепость сдаться. Инженерные войска как особый вид пехоты возникли не сразу; во время осад мушкетеры таскали на себе тяжелые фашины для засыпки рвов, наполненных грязной водой, носили бревна, чтобы восстанавливать мосты.

Внутри страны, где опасность иноземного вторжения была не так велика, крепости сносили, а их гарнизонами укрепляли пограничные города. Париж лишился своих укреплений, в частности, для того, чтобы потенциальные мятежники не могли ими воспользоваться, как это случилось во время Фронды. Новые крепости строили, сообразуясь с рельефом местности.

В 1665 году умер испанский король Филипп IV, и Король-Солнце, супруг испанской инфанты Марии-Терезии, предъявил свои права на несколько фландрских городов (Монс, Антверпен, Камбре, Малин, Намюр), а также на Люксембург, Брабант, Франш-Конте и Лимбург, принадлежавшие Испании. Дело в том, что покойный король так и не уплатил приданого в пятьсот тысяч экю за своей старшей дочерью, и теперь ее супруг, ссылаясь на древний Брабантский закон, потребовал уплаты «натурой».

В подтверждение своих прав он применил оружие и в начале 1667 года отправил во Фландрию тридцать пять тысяч солдат под командованием Тюренна. Вместе с армией во Фландрский поход отправились обе мушкетерские роты, стоявшие лагерем в Компьене. Мушкетеры способствовали завоеванию Шарлеруа, Турне и Дуэ, которые очень быстро сдались.

Осада Турне продолжалась с 21 по 24 июня. Пока солдаты рыли траншею, мушкетеры, находясь в первых рядах, принимали огонь на себя. Королю вздумалось навестить во время боя их капитана д'Артаньяна: двух скакавших рядом с ним пажей сразили пули. Французский лагерь расположили очень близко к городу, и пушечные ядра разбивали палатки. Но это не помогло: город капитулировал, и «серые мушкетеры» въехали в городские ворота, гарцуя впереди короля; за ними следовали жандармы, легкая кавалерия и часть лейб-гвардии.

Через четыре дня французские войска прошли маршем вдоль Шельды и осадили Дуэ. Первые два дня мушкетеры стояли в резерве, тогда как гвардейцы и саперы рыли траншеи. 5 июля мушкетеры пошли в атаку: стройными рядами, с музыкантами впереди, они вошли в траншею, не обращая внимания на картечь и пули. Открыв огонь, они захватили контрэскарп, перебрались через ров, смели гарнизон одного из равелинов и водрузили свои знамена над передними укреплениями. Затем они ворвались в город со шпагами в руках, однако Людовик, не желая рисковать их жизнями, вернул их назад. На следующий день город капитулировал.

Куртре, Уденарде и Алофт пали без помощи мушкетеров.

Лилль держался дольше. Испанцы как следует укрепили этот город, его защищал гарнизон из трех тысяч солдат регулярной армии, а также ополчение из горожан. Даже Тюренн и Лувуа, среди прочих военачальников, пытались отговорить короля от штурма. Но Людовик стоял на своем, жаждая военной славы.

Лилль осадили в августе. Мушкетеры рыли траншеи в ночь на 19-е, вторая рота стояла на часах в очередь с лейб-гвардией, чтобы помочь пехоте, а первая – с другими кавалерийскими полками.

26-го король решил штурмовать два равелина и отправил туда обе роты. Когда все построились в боевой порядок и был дан сигнал к атаке, мушкетеры атаковали на правом фланге, а гвардейцы – на левом. Мушкетеры под командованием поручика второй роты де Монброна первыми ворвались в равелин, где находились двести испанцев; часовой несколько раз крикнул: «Кто идет?» – Монброн на ходу ответил: «Друзья», а затем, когда мушкетеры подтянулись поближе, закричал: «Да здравствует Людовик!» и ринулся вперед. Быстрота, с какой французы овладели равелином, настолько напугала врага, что те, кто сумел выбраться, бросились в ров и утонули. Закрепившись в равелине, мушкетеры за ночь выкопали ложемент, подведя под город окоп. На следующий день город был вынужден капитулировать. Губернатор Лилля был поражен, увидев, что большинство неукротимых воинов, прорвавших оборону города, – юнцы в возрасте от семнадцати до двадцати лет. Оставив в Лилле гарнизон, король вернулся в Версаль с обеими ротами, но война продолжалась. Франш-Конте была завоевана за три недели.