Предчувствия и свершения. Книга 1. Великие ошибки - Ирина Львовна Радунская

— Леонардо действует как анатом; если механизм — он углубляется в секреты механики, изучает, совершенствует конструкцию. Он исследует законы трения (Леонардо первым из учёных понимает роль трения), создает для машин такие механические конструкции, которые помогают им функционировать с большей свободой и совершенством.

Изучая явления природы: свет Луны, закаты, радугу, он ставит опыты как исследователь природы, изучает её как физик.

Как художника и скульптора его занимает проблема светотени. Решает её он как физик. Частный вопрос приводит его к размышлениям о природе света. Он проявляет в этом вопросе такую глубокую интуицию, что удивляет даже позднейших профессионалов-оптиков. Не обременённый грузом старых теорий, не стараясь втиснуть свои впечатления в обойму устоявшихся концепций, он пишет труды по физике, отличающиеся удивительно свежим подходом к изучению природы света.

Он очень близко подходит к интерпретации света, которую впоследствии примет волновая теория. Наблюдая распространение звука, света и волн на воде, он проводит между этими процессами аналогию. И обобщает своё впечатление выводом о том, что волновое движение — самое естественное для природы. Более того, он даже готов утверждать, что не только свет, звук, но и цвет, запах, магнетизм — и даже мысль! — распространяются волнами. Такая догадка будет ещё не раз вспыхивать на арене научных событий, но в более позднее время, когда для этого будет больше фактических оснований. Леонардо же руководствовался только интуицией.

Любопытно, что попытки художника передать пепельный цвет Луны (который, кстати, интриговал и Галилея, называвшего его «лунной чистотой») заставляет Леонардо задуматься над его происхождением. И он создаёт теорию (пепельный свет — это свет, исходящий от Земли и отражённый Луной), к которой независимо от него, но гораздо позже, придёт астроном Местлин.

Леонардо да Винчи решал многие из проблем, за которые возьмутся исследователи более поздних столетий. Сегодняшние физики не отрицают, что он зачастую был близок к пониманию того, что наука разрешила гораздо позднее. Можно сказать иначе: учёные последующих столетий заново открывали то, к чему был близок этот гениальный художник (или ясновидец, как многие его называли).

Конечно, тут надо проявить осторожность. Например, трудно сказать, правы ли те историки, которые приписывают Леонардо открытие закона равенства действия и противодействия, носящего имя Ньютона.

В этом утверждении есть уязвимость. Историки науки нередко опираются не на высказывания учёных, а на комментарии позднейших интерпретаторов. Однако с течением времени меняется лексикон и терминология. И это иногда приводит к искажению смысла тех или иных высказываний.

Но очевидными остаются слова самого Леонардо:

«Такая же сила создаётся предметом против воздуха, что и воздухом против предмета».

«То же производит движение воздух против неподвижного предмета, что и движение предмета против неподвижного воздуха».

«Что касается движения воды, то же производит движение весло против неподвижной воды, что и движение воды против неподвижного весла». Не претендуя на новое мнение, можно констатировать, что Леонардо, конечно же, догадывался о равенстве действия и противодействия в отдельных конкретных случаях, с которыми он сталкивался при решении проблем полёта. Но он не поднялся до обобщений, которые сделал только Ньютон в более позднее время. Не дотянулся, не мог дотянуться из своего времени до истины, которая открылась гораздо позже.

То же, по-видимому, случилось и с его попытками решить проблему полёта.

Неудача Леонардо поучительна для всех времён.

Несмотря на то что Леонардо был феноменально разносторонен — и конструктор, и инженер, и анатом, и физик, и математик — грандиозная личность! — он не воплотил задуманное, не создал самолёта.

Те, кто осуществил эту мечту, были не более выдающимися инженерами и учёными, чем Леонардо. И однако, удача им улыбнулась. Им помогло время. Их работа была созвучна веку — веку более совершенных технических средств.

А Леонардо при всей своей одарённости и многоликости не справился с задачей. Ошибся ли он в расчётах, и ошибка переходила из конструкции в конструкцию, им не обнаруженная? Или он не понимал, что мускульной силы человека, силы ветра и пружин, которые он использовал в качестве двигателя, недостаточно для осуществления полёта?

Даже при могучей гениальности Леонардо не мог осуществить все свои намерения при помощи технических средств своего времени.

Чудо свершения мечты происходит только при единственном условии. О нём иногда говорят: идея носилась в воздухе.

В случае с мечтой Леонардо это условие не было соблюдено. Не он повинен в своей неудаче. Он сделал всё, что мог. Леонардо заблуждался лишь в том, что переоценил свои возможности, не понял, что техника не созрела для осуществления его мечты… Слишком рано предложил он человечеству идею, которой тогда невозможно было воспользоваться.

Если Марата можно обвинить в недостатке интуиции, о Леонардо да Винчи надо сказать обратное — это пример могучей интуиции, которая не смогла проявить себя в полной мере, так как досталась учёному слишком рано. Это пример несвоевременной гениальности или гениальной несвоевременности.

Так произошла одна из самых досадных в истории науки неудач.

Эра авиации началась лишь в XIX веке. Но самолёт Можайского уже в 1881 году имел двигатель. И на самолёте братьев Райт тоже был установлен мотор. Во времена Леонардо кроме мускульной силы можно было рассчитывать лишь на водяные и ветряные двигатели. Но для летательных аппаратов они непригодны.

Когда задумываешься над историей четвертьвекового упорства Леонардо, испытываешь не только уважение и восхищение, но и недоумение. Если двадцать пять лет Леонардо тратит на попытки полёта, значит, не перестаёт верить в успех? И созданные им конструкции, по оценке последующих самолётостроителей, безупречны. Так почему же он не полетел?! Почему не попытался совершить планирующий полёт на безмоторном самолёте?

Однозначного ответа мы не знаем. Но, учитывая стремление Леонардо да Винчи к решению больших практических задач, можно думать, что планирующий полёт на небольшие расстояния, вероятно, казался ему игрой, эффектным трюком, не больше. И он, возможно, не хотел тратить силы на его осуществление.

А может быть, он понял, что ошибся, и скрывал это, упорствуя? Но мог ли пойти на обман такой человек, как он? Ответ можно получить только у Леонардо.

Листаем его записи… Вот слова, могущие пролить свет на позицию Леонардо в вопросе научной честности. Леонардо пишет о том, что не представляет себе ни инженерной, ни научной, ни художнической деятельности без знания истинных законов природы. Только это, пишет он, «обуздывает инженеров и исследователей, не позволяя им обещать себе и другим вещи невозможные и прослыть безумцами или обманщиками».

О законах природы Леонардо знал больше, чем все его современники, вместе взятые, и больше, чем потомки ещё в течение столетия. Значит, или он не понимал, что и