Потерянные. Часть 1 - Роман Сень

– А она точно меня слышит? – спросил Жан у её дочери.

– Главное, что я вас слышу!

– Ну хорошо.

В землянку входит Алехандро, вид у него крайне возбужденный.

– Жан, срочно! – говорит он.

Жан выходит на улицу.

– Что произошло?

Перед ним стоит Алехандро и рыжий мужчина, с маленькой девочкой на руках. Жан смотрит на неё.

– Что с нею?

– Скорпион… – голос мужчины трясется, – ржавый скорпион ужалил.

Он взглянул на руку девочки и увидел красный волдырь.

– Срочно внутрь!

Они занесли девочку внутрь и положили на стол. Алехандро попросили жителей выйти наружу, несмотря, на то что это их дом, все понимающе вышли. Они остались вчетвером. Жан осматривал девочку, её отец стоял рядом.

– Мы просто пасли коз… Я потерял ее из виду, убежала от меня! А потом я увидел! – слезы катились по его лицу, – её и эту тварь рядом, но я не успел… Я взял ее на руки и нес, пока не увидел Алехандро!

– Слишком много времени прошло, яд уже разошелся по крови.

Из рта девочки шла пена.

– Может есть противоядие?

– Нет никакого противоядия… Яд скорпиона неизлечимый – смерть приходит слишком быстро. Сначала начинается, тошнота, головокружение, слабость. А потом немеют ноги и руки. Наступает паралич всего тела. Тело становится каменным, человек лежит будто бы в оболочке. А затем, останавливается сердце и человек умирает.

Отец девочки закрыл лицо руками и начал рыдать.

– Хоть что-то можно сделать? – спросил Алехандро.

– Есть один способ, но…

– Что, но?

– Мой учитель рассказывал. Что он когда-то отрезал пострадавшему раненую конечность и человек выжил. Яд не успел разойтись по телу. Но прошло уже слишком много времени! Мы можем попробовать, но я не уверен, что получится!

– Нам все равно нечего терять! Да Иисуф?

Отец девочки поднял глаза и посмотрел на Жана:

– Да, делайте, что можете!

– Тогда делаем все быстро! Вы двое держите девочку! А ты, Джек, закапай девочки в рот пару капель, – он протянул Джеку тонкий сосуд с белой жидкость, – а потом вставь палку между зубов!

– Выпустим отравленную кровь! – Жан взял ножик и перерезал девочке вены. Кровь хлынула из руки. Джек с отвращенью посмотрел на вытекающую кровь, когда отдал сосуд назад.

– Думаю, достаточно, – сказал Жан.

Он взял веревку и туго обмотал её руку выше локтя. А затем, он достал нож и надрезал ей мышечную ткань. Жан взял в руку нож-пилу и посмотрел на всех.

– Лучше не смотрите!

Когда пила впилась в руку, Джек отвернулся, но он слышал, как трещит кость.

– Все! – сказал Жан.

Джек обернулся и увидел окровавленную пилу и культю вместо руки, ему стало не по себе, и он отвернулся. Жан начал обрабатывать культю раствором. Отец стоял рядом и плакал.

– Почему она не кричит? Почему она не кричит!? – крикнул он

Жан тяжело дышал.

– Поздно… Яд отравил сердце…

– Нет! – крикнул Иисуф. – Доча! – он встал на колени и обнял её руками.

Алехандро дотронулся до сонной артерии. Пульса не было. Он посмотрел на Жана.

– Слишком много времени прошло… -сказал Жан.

Жан почувствовал приток усталости и сел на пол. Алехандро то же сел на пол, а Джек отошел в сторону. Лишь Иисуф рыдал и держал в руках свою девочку.

Слезы лились по лицу Иисуфа. Он стоял и держал в руках факел, рядом стояла его жена. А сзади них тело их дочки на соломе. Женщина с кувшином подошла к трупу и начала обливать его из кувшина.

– Да примут её шестеро! Да воссядет она с предками за одним костром! И да проводит её Огненный всадник, через путь во звездах, и не заберет её душу Черный человек!

Она опустила голову. Из толпы людей, стоящих вокруг, вышел шаман. На нем была надета соломенная маска. Он встал перед девочкой и запел песню. Родители подошли и опустили факелы. Тело их дочери запылало огнём. Огонь быстро набрал силу и пламя вспыхнуло вверх. Местные верили, что в этот момент душа человека вместе с огнем вспыхивает к звездам. Огонь поутих и пламя уменьшилось.

– Готовили костёр для одного ребенка, а сожгли другого, – сказал Алехандро, – так и живем!

– Да, тяжелый денек, – ответил Жан.

– Они муж с женой.

– Кто?

– Фрия и наш шаман Шарон. Она говорит, а он поет! – Алехандро глотнул из кувшина. – На самом деле, они не плохие люди, хоть и кажется обратное. Да все здесь неплохие люди! Люди как люди. Такие же как все.

– Алехандро, я много где бывал, видел разные верования, но про Черного человека впервые слышу. Кто он?

– У нас верят, что ночью по горам бродит злой дух, на вид как человек, но его кожа цвета ночи, а лицо изуродовано так, что даже не понятно, где у него глаза, а где рот. Как только солнце уходит под землю, он выходит на свою охоту и ловит заблудившихся в горах или души умерших, стремящиеся к небесным кострам.

– А ты в него веришь?

– Я не верю, -Алехандро глотнул из кувшина и передал его Жану, – я знаю! Мой дед видел его однажды. Ему даже удалось ранить его, но эта тварь убежала. Растворилась в ночи. Мой дед не был суеверным человеком, поэтому я поверил ему.

Жан глотнул из кувшина. Внутри оказалась разбавленная колинке.

– Здесь в горах много зла водится, – продолжил Алехандро. – Многое кажется глупой сказкой. Но пожив здесь, начинаешь думать по-другому. Люди пропадают без вести. А потом их тела находят обглоданными и истерзанными. А еще эти скорпионы. Чертовы монстры! Столько людей уже от них погибло! Найти бы их логово и сжечь там все!

Жан отдал кувшин обратно Алехандро.

– Иногда не знаешь, во что верить, а во что не верить! – Алехандро взял в руку свой револьвер и покрутил его в руках. – Отец рассказывал, что эти штуки принадлежали древним богам, и из них они извергали волшебный огонь. Кто знает, может это не сказки и отец был прав – это, действительно, оружие древних богов. А может, их создали люди, во времена, о которых уже забыли.

– Может быть…

– Вчера пропал брат Иисуфа – Ирай. Ушел на охоту и не вернулся. Столько потерь для одной семьи… А у тебя есть семья Жан?

– Нет.

– И никогда не было?

– Нет. Я одиночка, бродяга. Родителей я своих не помню, их забрала крысиная оспа, когда я еще был ребенком. Тогда же меня взял к себе в ученики странствующий лекарь. Научил всему и воспитал. А потом, он выпил слишком много отвара из усыпляющих листьев и уснул вечным сном. С тех пор я остался совсем один.