Рожденные Вселенной - Ада Николаева

Ему понадобилось с полминуты, чтобы набраться храбрости и подойти к черноволосому подростку. Решившись, он неуверенно выдавил из себя:

— Я Энзо, рад с тобой познакомиться.

— Я Рэм, привет. Разве тебе можно говорить со мной? — поинтересовался парень.

— А почему нельзя? — переспросил мальчик.

— Ну, ведь, — парень замялся. — Тебе нельзя заводить друзей, однажды я буду тебе кланяться.

— А, ты об этом, — отмахнулся Энзо. — Наставник говорил мне, но я не думаю, что плохо общаться со своими будущими воинами и подданными.

— Тебе нет, накажут ведь меня, а не красноголового, — буркнул Рэм.

— Прости, я просто увидел твою руку. Что с тобой случилось? — спросил мальчик.

— Я защищал свой дом.

— Это похвально. Можно? — не дожидаясь разрешения, Энзо прикоснулся к руке Рэма, и отсутствующие пальцы начали отрастать прямо на глазах.

— С ума сойти! Ты действительно находка, как о тебе и говорят, — воскликнул парень, глядя на свою руку, на которой появились все пять пальцев.

— Воину нужны обе руки, — произнес Энзо, после чего чуть не упал на пол.

У мальчика сильно закружилась голова и в глазах потемнело. Он почувствовал сильнейшее недомогание, как при лихорадке.

— Что я тебе говорил, Энзо?! — послышалось в другом конце зала.

В дверях стоял Квинз, с разгневанным лицом он быстро зашагав в сторону мальчишек, попутно причитая:

— Ты должен уважать слова своего наставника! Должен прислушиваться к наставлениям старших! И ни в коем случае не должен нарушать правила святилища!

Энзо молчал. У него не было сил, чтобы открыть рот и хоть что-то ему ответить. Наставник заметил, что мальчику совсем не хорошо, тогда он спросил Рэма:

— Что он натворил?

— Он только исцелил мою руку, — испуганно ответил тот, демонстрируя отросшие пальцы.

Квинз наклонился к Энзо и прошептал на ухо:

— Ты еще не готов к такому и мог убить себя! Ты ослушался своего наставника и теперь тебе придется принять ответственность за последствия после этого необдуманного поступка.

Не касаясь кожи Энзо, наставник взял его за широкий рукав и аккуратно положил руку мальчика на запястье Рэма.

— Чувствуешь эту жажду? — шепча, спросил его наставник. — Поддайся ей. Другого выхода нет.

Энзо поддался и, закрыв глаза, испытал подобие блаженства. Его самочувствие резко начало приходить в норму, помутнение исчезло, он почувствовал себя даже лучше, чем до всего этого. Открыв глаза, он взглянул на Рэма, который стал похож на иссохшую растрескавшуюся мумию. Мальчик испугался и одернул свою руку, после чего парень превратился в прах, осыпавшись на пол.

— Это я сотворил? — слезно обратился он к наставнику.

— Ты даровал ему мгновение надежды, миг счастья, но отнял жизнь навсегда. Твоя сила имеет цену, а твой поступок последствия. Впредь слушайся меня, — со всей строгостью проговорил Квинз.

После этих слов мужчина развернулся и ушел, оставил мальчика одного в зале, рядом с прахом погибшего Рэма.

Энзо больше никогда и ни с кем не заговаривал. Поняв, что друзья для него невозможная роскошь. Он осознал свою природу и цену своего дара. С этого момента, красные волосы стали для него невыносимым проклятьем, а не подлинным благословением, как считали все остальные морийцы.

***

Энма и Элиш тренировались два опадения почти без отдыха. Братья измотались и проголодались, но закончив, сразу направились к наставнику. Тот уже ожидал их в парадном зале, как было назначено, чтобы вынести окончательное решение по их обучению в святилище. Увидев своих отстающих учеников, он усмешливо произнес:

— Я решил, что вы сбежали, поняв, что вам здесь не место.

— Наставник Квинз, мы открыли свой дар, — гордо заявил Энма.

— Можете продемонстрировать?

— Да, — ответил мальчик за себя и брата.

Он взял в правую руку старый никудышный меч и взмахнул им перед собой. Черная волна вырвалась из лезвия и рассекла красный деревянный стол наставника. Энма ехидно усмехнулся, словно намеренно испортив рабочее место своего строгого учителя. Квинз не удивился и перевел взгляд на белокурого Элиша:

— А что можешь ты?

Энма передал клинок брату, тот взял его в левую руку и поднял над собой. В тот же миг, его окружил щит из белого сияния.

— Весьма заурядные способности для обладателей ваших цветов волос. Но заурядность — это не плохо, это лишь подтверждает, что вы на своих местах, — спокойно произнес наставник.

Он развернулся и собирался уйти. Братья огорчились, оставшись не оцененными после стольких усилий. Элиш опустил глаза, молча стерпев унижение, но не Энма. Он дерзко окликнул наставника:

— Вы эксперт в заурядности!

— Так и есть, — спокойно ответил Квинз, остановившись. — Поэтому я всего лишь ваш наставник. Не надейтесь же и вы на великие судьбы.

— Значит, мы остаемся?

— Остаетесь. Но меня беспокоит тот факт, что вам нужны посторонние предметы, чтобы воспользоваться даром.

— Это очень плохо? — Элиш поднял глаза.

— Нет, такое случается. И только больше подтверждает то, насколько вы заурядны.

Братья ощутили стыд и злость. Энма не желал быть заурядностью, а Элиш разочарованием наставника.

***

Шло время, мальчишки превратились в настоящих мужчин, могучих воинов Мирита. На их плечи легли вечные войны городов и провинций. К тому времени, как они перестали взрослеть и стареть, большая часть из тех воинов, которыми они восхищались — погибли. И теперь уже они являлись объектами восхищения юных учеников святилища.

Земли пустели, поселения разрушались. Морийцы перестали воевать за ресурсы, их стало больше чем нужно, осталось больше чем жителей. Они сражались, потому что могли, скучали и больше ничего не умели. Они привыкли к такой жизни и уже не помнили другой.

Вечность — это тоскливо. Вечная молодость — это весело лишь тогда, когда ты можешь что-то менять, создавать, покорять. Но морийцы умеют менять только оружие, создавать одни лишь войны и покорять поселения.

Смерть — это единственное, что отличается от их каждодневной бессмертной обыденности. Поэтому войны никогда не заканчиваются. Конфликты рождаются на пустом месте, а население бесповоротно иссякает. Женщины не могут родить, а мужчины не могут прекратить убивать друг друга.

Чтобы показать себя своему народу, Энзо лично возглавил подавление восстания в ближайшей провинции, где крестьяне устали от вечности работы в поле и пошли против столицы. Взяв с собой горстку верных воинов, он всего за сутки усмирил ополчившийся морийский народ.