Библиотека душ. Нет выхода из дома странных детей - Рэнсом Риггз

– Я думал, вы сказали, что это просто легенда, – напомнил я.

– Я до этого еще дойду, – ответил Бентам и обернулся к топтавшемуся неподалеку Ниму. – Ты свободен, Ним. Чай нам больше не нужен.

– Простите, сэр, я не хотел подслушивать, сэр, но это мое любимое место.

– Тогда садись!

Ним тут же плюхнулся на пол, скрестив ноги, и оперся подбородком на ладони.

– Так вот. В течение короткого, но ужасного периода времени наш народ жил в условиях ужасных разрушений и несчастий. Контроль над библиотекой часто переходил из рук в руки, и это всякий раз сопровождалось просто невообразимым кровопролитием. Все это прекратилось в один день. Самопровозглашенный король Абатона погиб, и тот, кто его убил, уже собирался захватить библиотеку, но так и не смог ее найти. Вечером библиотека еще существовала, а наутро уже исчезла.

– Исчезла? – повторил я.

– Да, за одну ночь, – подтвердила Эмма.

– Пшик, – прошептал Ним.

– Согласно легенде Библиотека Душ находилась среди холмов древнего города Абатон. Но когда будущий король прибыл туда, чтобы вступить во владение своим завоеванием, библиотеки там не оказалось. И самого города тоже. Он бесследно исчез, и на том месте, где он когда-то стоял, расстилались девственные зеленые луга.

– Это безумие какое-то, – фыркнул я.

– Незачем относиться к этому так серьезно, – заметила Эмма. – Это все старинные небылицы.

– «Легенда об утраченной петле», – прочитал я заголовок на странице, на которой была открыта книга в моих руках.

– Возможно, мы так никогда и не узнаем, существовал ли на самом деле Абатон, – произнес Бентам, и его губы расплылись в загадочной улыбке сфинкса. – Поэтому повествование о нем и называется легендой. Но, как и в случае с зарытыми сокровищами, люди веками продолжали его искать. Поговаривают, что сам Перплексус Аномалус посвятил много лет поискам утраченной петли Абатона, в процессе изысканий он, собственно, и обнаружил многие из петель, нанесенных впоследствии на его знаменитые карты.

– Я этого не знала, – подала голос Эмма. – Значит, из этого все же вышло что-то хорошее.

– И что-то очень плохое тоже, – добавил Бентам. – Мой брат тоже верил в эту историю. Я по своей глупости смотрел на его слабость сквозь пальцы. Не обращал внимания на его увлечение и слишком поздно осознал, насколько его захватила и полностью подчинила себе эта идея. К этому времени мой харизматичный брат убедил нашу небольшую армию юных рекрутов в том, что это правда. Что Абатон реально существует. Что Библиотеку Душ можно отыскать. Он сказал им, что Перплексус подобрался к ней совсем близко и им лишь остается закончить его работу. Что заключенная в библиотеке огромная и опасная власть может принадлежать нам. Им. Я ожидал слишком долго, и эта идея разрослась, превратившись в раковую опухоль. Они бесконечно искали эту утраченную петлю, организовывая экспедицию за экспедицией, и каждая неудача лишь сильнее их раззадоривала. Идея объединения странного мира была забыта и похоронена. С самого начала мой брат мечтал лишь о том, чтобы стать его единоличным властителем. А когда я попытался его остановить и вернуть себе контроль над построенной мной машиной, он заклеймил меня как предателя, настроил против меня остальных и запер меня в камере.

Бентам сидел, опустив голову, и с такой силой сжимал рукоять трости, будто это была шея, которую он хотел свернуть. Затем он поднял к нам осунувшееся и бледное лицо.

– Возможно, вы уже и сами догадались, кто он.

Я бросил взгляд на Эмму. Она широко раскрытыми глазами смотрела на Бентама. Мы произнесли имя вместе:

– Каул.

Бентам кивнул:

– Его настоящее имя Джек.

Эмма наклонилась вперед:

– Значит, ваша сестра…

– Мою сестру зовут Алма Сапсан, – закончил за нее он.

* * *

Мы смотрели на Бентама как громом пораженные, силясь осознать, что перед нами брат мисс Сапсан. Я знал, что у нее два брата, – она несколько раз упоминала их в наших разговорах и даже показывала их фотографию в детстве. Она также рассказала о том, что их стремление к бессмертию привело к катастрофе 1908 года, превратившей их и их последователей в пустóты, а затем в тех самых тварей, которых мы так боялись. Но она никогда не называла ни одного из них по имени, и ее история нисколько не напоминала ту, которую мы услышали от Бентама.

– Если то, что вы говорите, правда, – произнес я, – то вы должны быть тварью.

Ним открыл от изумления рот.

– Мистер Бентам не тварь!

Он был готов вскочить и броситься на защиту чести хозяина, но Бентам от него отмахнулся.

– Не волнуйся, Ним. Они слышали другую версию событий от Алмы. Но она знает не все.

– Я не услышала от вас опровержения, – напомнила ему Эмма.

– Я не тварь, – резко произнес Бентам.

Он не привык, чтобы кто-то ставил под сомнение его целостность, и из-под его мягких манер начинала пробиваться уязвленная гордость.

– Вы позволите нам самим в этом убедиться? – спросил я. – Чтобы у нас не оставалось никаких сомнений…

– Пожалуйста, – произнес Бентам.

Тяжело опираясь на трость, он встал и вышел на середину пространства между кушетками. ПТ лениво приподнял голову, наблюдая за происходящим, а Ним негодующе отвернулся, возмущенный тем, что его хозяину приходится подвергаться подобному унижению.

Мы подошли к Бентаму. Он слегка наклонился, чтобы нам не приходилось подниматься на цыпочки – он оказался на удивление высоким, – и позволил нам исследовать глаза на предмет присутствия контактных линз или какой-либо иной маскировки. Белки его глаз были ужасно воспалены и покрыты сеткой кровеносных сосудов, как если бы он не спал уже много ночей подряд. В остальном ничего подозрительного мы в них не заметили.

Мы сделали шаг назад.

– Ну, хорошо, вы не тварь, – произнес я. – Но это означает, что вы не можете быть братом Каула.

– Боюсь, что ваши выводы базируются на ошибочных допущениях, – произнес он. – Я виноват в том, что мой брат и его последователи стали пустотами, но сам я ни в кого не превращался.

– Вы создали пустот? – ахнула Эмма. – Зачем?!

Бентам отвернулся, глядя в огонь.

– Это была ужасная ошибка. Несчастный случай.

Он замолчал. Мы тоже молчали, ожидая разъяснений. Похоже, ему было очень трудно заговорить о том, о чем он молчал столько лет.

– Я виноват в том, что дело зашло так далеко, – наконец выдавил из себя он. – Я убеждал себя в том, что мой брат вовсе не так опасен, как мне кажется. Я понял свою ошибку только после того, как он меня запер, и сделать я уже ничего не мог.

Он подошел ближе к пылающему камину и опустился на колени, чтобы погладить живот ПТ, запустив пальцы в его густую шерсть.