Опиум - Лидия Сивкевич

– Останься со мной. – Раздался позади тихий, но уверенный голос. – Ты мне нужна.

Я замерла посреди коридора со светлыми стенами, но серого из-за отсутствия света. И так и стояла, пока Даня не обнял меня. Как ни странно, тепло его тела вовсе не лишило меня сомнений. Во мне завели хоровод скептические мысли, подпитанные обидами и злостью.

– Зачем? – я выпуталась из объятий и пошла дальше. – Чтобы тебе было кого винить, когда снова случится подобное дерьмо? Чтобы ты снова топтался по моим чувствам и выбрасывал за дверь? – я схватила с пола колготки и стала натягивать на ноги. Сразу же разодрала их ногтями, хотя должна была сделать это с его лицом. От этой мелочи я вскипела ещё горячее. – Знаешь, ты просто придурок! Я приняла тебя, со всем, что у тебя есть. От тебя не требовалось ничего, только быть собой. И ты не оценил, не справился!

Краем глаза я видела, как мужчина вошёл в комнату и растерянно остановился, будто именно он впервые сюда попал. Криво и неудобно натянув драные колготки, я принялась надевать платье. Оно трещало по швам от моих резких движений и я, сосредоточившись на этом звуке, не услышала, как Даня подошёл ко мне. Он схватил меня за плечи и развернул к себе грубым властным движением. На секунду я даже растерялась, а затем замахнулась и влепила ему пощёчину. Князь без труда мог бы от неё отмахнуться, но предпочёл удержать меня.

Злость никуда не делась от одного удара, лишь только ярче понеслась по моему телу. Я принялась колотить его, в истерике даже не глядя, куда прилетают мои кулаки. Лицо его тут же покраснело, губы сжались в плотные линии, скулы окаменели, но вместо того, чтобы укрыться, он продолжал держать меня за спину и всё ближе прижимал к себе. Очень скоро я выдохлась, вылила всю злость и при себе оставила только немного обиды. Но и она не хотела сидеть взаперти в моей дурной голове, потому полилась слезами из глаз. Снова взяв меня руками за плечи, он дождался, пока я направлю на него взгляд и тихо произнёс:

– Если уйдёшь, больше не окажемся так близко друг к другу. – Его губы дрогнули от напряжения, веки отчаянно нависли над глазами. – Но если останешься, никогда никому не отдам.

Слёзы мои полились уже беспрерывно, хлынули, застилая глаза. Нежная улыбка пробилась на лицо, осела на мокрых горячих губах. Так я дала ему ответ, без слов, обмякнув в его объятиях.

– Я больше никому не позволю к тебе прикоснуться, слышишь меня?! Никому не позволю! – его слова были полны гнева, но вовсе меня не пугали. Я поняла, что эту злость он отдавал себе самому. Найдя свои руки где-то в воздухе, я дала им распоряжение «обнять». Уложила ладони на его спине и притянула ближе. Не сразу, но все же он подчинился, опустил голову на моё плечо, и я вовсе стала не способна дышать. А мне и не было нужно.

***

Я понимала, что за окном по-прежнему торопится жить бескрайний мир, но казалось, что он перестал существовать. Ни малейшего звука не просачивалось сквозь белые стены. Я слышала только размеренный стук его и собственного сердец и шелест дыхания. Старалась вдыхать и выдыхать одновременно, но каждые несколько минут сбивалась, просто потому, что он умел дышать как инопланетное существо.

Впервые в жизни я слышала, как он дышит. Глубоко, размеренно, будто только что научился. Его грудь под моей щекой сжималась и на секунду замирала, а потом, восполняясь воздухом, приподнимала меня, как лёгкое одеяльце, будто он сам подлетал над постелью.

Даня не спал. Я не видела его лица, но слышала, как он иногда сглатывает, проводит языком по сухим губам, или едва заметно шмыгает носом. Он будто боялся пошевелиться и спугнуть меня. Так мы и лежали уже около часа. Я бесконечно водила взглядом по белой стене и отмечала на ней движение солнечного отпечатка окна. Свет густел, приобретал ярко-рыжий оттенок, затем окрасился багровым и стал таять снизу-вверх.

Мне было страшно думать. Моя фантазия могла занести меня так далеко, теперь, когда были произнесены громкие слова, поэтому я боялась пускать её в ход. Я заставила умолкнуть свой внутренний голос и старалась лишь чувствовать мужчину, на чьей груди покоилась моя сумасбродная голова.

– Ты ведь понимаешь, – вдруг тихо заговорил он, – что на мне несколько тяжёлых уголовных статей?

– Да, – хрипло ответила я.

– Понимаешь, что глупо со мной связываться?

– Не соглашусь. – Я прочистила горло и заговорила мягко. – Глупо быть твоим врагом, а вот стоять на одной стороне вполне разумно.

– Неужели тебе наплевать на то, чем я занимаюсь?

Я долго думала, но не над ответом, а над словами, которые могли бы его убедить в моем ответе.

– Ты перестанешь меня обнимать, если я скажу, что продавала подросткам наркотики несколько лет назад?

– Нет.

– Даже если скажу, что делала это не потому, что у меня не было выбора, или не хватало денег на еду, а только чтобы отдохнуть в пятизвёздочном отеле?

– Это всё ещё не перевесило того, о чем говорю я. Если бы не у тебя, то купили бы у кого-то другого.

– Даня, давай не будем мериться бесчеловечностью? Мы такие, что теперь? Если доберётся до нас рука закона, то будем вспоминать все грехи. А друг перед другом оправдываться незачем. – Я перелегла на холодную подушку спиной. Его взгляд несколько секунд задумчиво лежал на моём виске. Только когда Даня протянул руку и кончиками пальцев прикоснулся к моей коже, я поняла, что там отпечатался узор с его рубцов.

– Так смотришь, будто это заразно и останется со мной навсегда, – я ненавязчиво улыбнулась. – Пройдёт через минуту.

В ответ он улыбнулся не только губами, но ещё и глазами.

– Мы поедем на работу? – спросила я, заметив, что вечер упал на белую стену, окрасив её в холодный синий оттенок.

– Воскресенье, – тихо произнёс он и скользнул по мне спокойным взглядом. – Я поеду. У тебя выходной.

Я кивнула, но расстроилась. Мне безумно хотелось приехать вместе с ним в клуб. Спустя минуту я задумалась, будем ли мы вообще приезжать вместе? Быть может, фраза «никому не отдам» не включает в себя открытых отношений?

Спрашивать об этом я не стала. Не хотела расстраиваться и ещё больше нагружать тяжёлую голову. Но вовсе промолчать не смогла:

– Что теперь? Мы умрём в один день? – я превратила мягкую улыбку в ухмылку над самой собой.