Опиум - Лидия Сивкевич

– Он ведь убить тебя мог, – скрипучим от плача голосом осознала девушка. – Как же ты выбралась?

– Случилось кое-что. Последняя точка. – Набрав полную грудь воздуха с запахом вина, я всё же не сразу начала говорить. – Я в аварию попала по его вине и очень долго восстанавливалась. Потом впала в депрессию от безысходности, когда попыталась сдать его полиции, а он откупился и избил ещё больше. Очень долго была в плохом состоянии, мне не было дела до здоровья, потому что и жить-то не хотелось. Не следила ни за самочувствием, ни за весом, ни за циклом. Думала, его нет из-за вечного стресса. Поэтому очень поздно узнала, что беременна. Поздно для аборта. Чуть с ума не сошла, представив, что обрекаю ребенка на такую жизнь, на такого отца. – Слёзы текли из глаз уже бесконтрольно. Сами по себе капали на мои руки и щекотали дрожащие запястья. – Я сбежала. Украла деньги у него и сбежала. Заплатила какой-то шарашке, и мне вызвали искусственные роды. Костя ничего не знал. Никто ничего не знал. Потом инфекция, заражение крови. Детей теперь иметь не могу.

Ира долго смотрела на меня с абсолютным ужасом в глазах. На её бледном лице всё сильнее проявлялось осознание того, что я пережила. Понимание, что я пересказываю ей вовсе не сериал, а свою жизнь. Наконец, девушка решилась спросить то, что посчитала важным:

– Княшич знает?

– Что детей иметь не могу – знает. А про то, что Костя виноват, я не сказала.

– Почему?

– Он убьёт его сразу же.

– Да я сама бы его… – прошипела подруга, сквозь стиснутые зубы. – Задушила бы!

– Смерти он не заслуживает, даже самой жестокой. Я Костю несколько раз умоляла, чтобы добил меня, только чтобы не мучиться. А теперь, когда на ноги встану, сама с ним расплачусь.

– Ну а, может, что-то можно исправить, – опомнилась подруга. – Деньги у тебя теперь есть, уровень медицины вон какой! Может, есть шанс вылечить?

– Да нечего лечить, – перебила я, – ничего не осталось.

Откровенно плача, следующие полчаса Ира сокрушалась о том, что я не попросила помощи. Она рыдала громче меня самой, пока я не рассказала, что Костя заявился в клуб и был наказан. Подруга выслушала меня, трясущимися руками прикрывая рот весь мой рассказ, чтобы не перебить.

– Я не жду от Княшича нежностей. – Подытожила я. – Понимаю, что он не умеет быть романтиком, но он хотя бы знает, что такое уважение. Даня, он человек, а не существо. Я знаю, что он жесток, знаю, что законы вертел на одном месте, что с головой у него не всё в порядке. Но ничего не могу с собой поделать, люблю.

Ира спрятала ладонями теперь уже всё лицо и долго так сидела. Затем утерла слезы со щек и подняла на меня стыдливый взгляд.

– Извини меня, – её губы дрогнули, – прости, что ничего не заметила.

– Всё в порядке, дорогая, теперь всё в порядке. – На мои глаза снова навернулись слезы. – Ты не могла ничего заметить, я скрывала всё под страхом нового наказания.

Ира начала трястись сильнее и снова притянула меня в объятия. Так, рыдая уже вдвоём, мы провели почти всю ночь.

Утром Даня приехал за мной. Я вышла к подъезду и глянула в окно второго этажа. Ира помахала мне рукой на прощание, но её шокированное лицо почему-то вызвало во мне веселье. Девушка выглядела так, будто до последнего не верила в правду происходящего и только сейчас, увидев, как я сажусь в машину с водителем и охранником, убедилась в моих россказнях.

– Доброе утро! – поздоровалась я, не зная как вести себя в целом. Мужчины на передних сиденьях коротко кивнули мне в знак приветствия. Я знала обоих, и водителя Князя и телохранителя из агенства Волохова. Даня расположился на заднем сиденье.

– Привет, – тихо сказал он. Его губы дрогнули в улыбке.

– Привет, – улыбнулась я, и нас повезли в его квартиру.

Чувствовала я себя странно, робко. Мне нужно было столько всего сказать и спросить, но я безмятежно смотрела в окно, на проплывающую Москву. На мне была та же одежда, в которой я вышла из дома вечером два дня назад, которую стаскивал с меня Артур прошлым утром, которую снимал с меня Даня, чтобы уложить спать. Я постирала одежду у Иры, даже зашила дыру и стрелку на колготках, но мне нужно было сменить её на другую, нужно было просить его отвезти меня в мою съёмную комнатку. Но я не беспокоилась об этом, а Даня не догадался. В тишине, не коснувшись друг друга ни разу, мы добрались до его пустой квартиры и остались уже наедине. Прикоснулись друг к другу, только когда обнялись в постели и уснули, так ничего и не обговорив.

13 ноября, пн

Мне приснился сон, как отголосок моей совести, которая не могла спать, несмотря на то, что поступила я без сомнений правильно. Мне снилось то утро, по кускам. Снилось то, что уже произошло, а именно то, что въелось в мою закомплексованную голову.

Спускаясь вниз по моему телу с поцелуями, Артур остановился на животе и прикусил зубами кожу над пупком.

– Расслабься, выдохни, – мягко сказал он. – Со мной ты можешь быть настоящей, ты невероятно красива. – Мужчина снова вонзил зубы в кожу, на этот раз ниже пупка, а потом впился губами в самое чувствительное место, не затратив ни секунды на его поиски.

Эта часть сна мне приятна, сквозь сон я чувствую, как внизу живота начинается зуд, понимаю, что как только проснусь, обнаружу между ног влагу. И я не просыпаюсь. Мужчина возвращается с поцелуями, но на этот раз не заостряет внимание на моём животе, не кусает, но и не целует. Только когда он оказывается со мной лицом к лицу, я вижу Даню, его строгий взгляд и разомкнутые губы, ломаные линии которых стёрлись от поцелуев, порозовели и сделались мягкими.

Открыв глаза, я не могла назвать этот сон кошмаром, но я задумалась. Что пыталось донести до меня моё подсознание? Укоряло в моей безнравственности или заставляло помнить о согрешениях Дани?

Я слышала, как он подошёл и опустился на краешек постели. Уже снова провалившись в сон, почувствовала, как Даня скинул с моей шеи прядки волос и, едва касаясь кончиками тёплых пальцев, провёл по коже до плеча. Первой моей мыслью была: «нужно сходить в парикмахерскую, раз волосы снова ложатся на плечи». Лишь потом я расплылась в счастливой улыбке и уже не