Знак - Вероника Рот

Синева в космосе завивалась спиралями. Голубые прожилки перемежались с темно-лиловыми и ультрамариновыми. Токотечение стало широким, ярким и всеобъемлющим. Оно заключило корабль в себя, словно в длани Господа.

Кто-то протягивал к токотечению руки, кто-то стоял на коленях, одни хватались за сердце, другие – за животы, у пилота ладони посинели, как сам поток, вокруг головы какой-то женщины закружились шарики, смахивающие на фензу.

Токодары впали в безумие, выйдя из-под контроля.

Акос вспомнил о празднестве Цветения. Тувенцы не были столь экзальтированными, как шотеты, но смысл их ритуалов оказался одинаков: празднование того, что происходит лишь с ними и больше ни с кем во всей галактике и только в определенное время. А еще – благоговение открывшейся перед тобой красотой.

Прежде Акос не мог понять, почему шотеты следуют за токотечением, подчиняясь своей вере. Думал, что из чувства долга. Но увидев токотечение вблизи, он уже не мог представить себе жизнь без шанса когда-нибудь пережить это вновь.

Но Акос уже чувствовал себя обделенным. Он был тувенцем, а они – шотетами. Они нутром ощущали гул Тока, а он – нет. Может, Ток отказывался пронизывать его плоть.

Акос ощущал себя менее реальным, чем люди вокруг него.

Как будто он был мертвецом.

Но внезапно Кайра протянула ему руку. Он сжал ее ладонь, избавляя от теней, и испугался, заметив слезы в ее глазах, но отчего она плакала, от боли или восторга, сказать было трудно.

– Ты похож на тишину, – с трепетным почтением в голосе произнесла она.

Акос удивился. Что она имела в виду?

В каюте бубнил новостной канал. Наверное, Кайра оставила его включенным. Девушка отправилась в ванную. Акос собирался выключить экран, когда его внимание привлек заголовок: «Оракулы собираются на Тепесе».

Он присел на край койки Кайры.

Вдруг он увидит маму?

Иногда Акос пытался убедить себя, что мама и Сизи умерли. Это было проще, чем знать, что они живы, но он их уже никогда не увидит, поскольку именно его судьба распорядилась таким образом. Однако ему до сих пор не удавалось поверить в эту ложь. Родные Акоса – совсем рядом, прямо за ковыльными степями.

На экране замелькали виды Тепеса – планеты, расположенной ближе всех к Солнцу. Тувенцы называли ее планетой огня. Для того чтобы передвигаться по ее поверхности, требовались специальные костюмы, вроде тех, которые нужно было надевать в Гессе в Мертвящий час, если ты не хотел превратиться в ледышку.

У Акоса такое не укладывалось в голове. Ну не мог он представить, как его тело сгорает дотла.

– Оракулы не допускают на свои собрания посторонних! Даже этот ролик, зафиксировавший посадку последних из их кораблей, снял местный ребенок, – произнес репортер по-отириански.

В основном передачи Ассамблеи транслировались на отирианском языке, который понимали практически везде. Лишь шотеты оставались в неведении.

– Наш инсайдер утверждает, что оракулы собрались для обсуждения ограничительных законов, принятых на прошлой неделе Ассамблеей. Тем самым Ассамблее остался последний шаг до требования публикации всех предсказаний оракулов.

Акос припомнил вечные жалобы матери на то, что Ассамблея пытается вмешиваться в дела предсказателей, – единственного неподвластного ей галактического института. Чиновники хотели знать ни больше, ни меньше, как жребии судьбоносных родов и будущее планет во всем его многообразии.

Может, оракулам и впрямь не повредит контроль, подумал Акос и тут же почувствовал себя предателем.

Акос плохо знал шотетский алфавит, чтобы прочитать субтитры с переводом. Разобрал только «оракулы» и «Ассамблея». Кайра однажды сказала, что «Ассамблея» по-шотетски рифмуется со словом «горечь», что вполне соответствует истине. Ведь государство шотетов все еще не желают признавать. Решения, касающиеся планеты, ее торговли, налогов или транспорта, принимались тувенцами, а их соседям шотетам оставалось полагаться на милость врагов.

Акос согласился с Кайрой. У шотетов и правда было много поводов для горя.

В ванной зажурчала вода. Кайра принимала душ.

На экране появились два корабля. Первый был явно не тувенским, – слишком гладким, аэродинамичным и чистеньким. Зато второй мог оказаться родным, судя по системе вентиляционных отверстий, оберегающих топливные форсунки от холода, а не от тепла.

Как жабры, – мелькнуло в голове у Акоса.

Люк открылся, и из корабля ловко выпрыгнула женщина в светоотражающем костюме. За ней никто не последовал, и Акос понял, что видит на экране тувенский корабль. На каждой планете было ровно по три предсказателя. За исключением Туве. Айджа находился в плену, старшая предсказательница покончила с собой во время нападения шотетов.

Оставалась только мать Акоса.

Солнце опаляло Тепес. Казалось, что планета объята неистовым пламенем. Из-за жара воздух сильно рябил. Но когда женщина направилась к Обители, где собирались предсказатели, Акос узнал походку матери. Двери за ней закрылись, и видео закончилось.

Новости продолжились, перейдя к очередному сюжету – о голоде на одной из внешних лун.

Акос не мог понять, что чувствует. Впервые за долгое время он получил возможность хоть одним глазком взглянуть на родню. Вернее, на женщину, которая не предупредила собственную семью о том, что грядет. Да еще и покинула их накануне шотетского вторжения в их дом. Позволила погибнуть мужу, позволила нисходящей предсказательнице покончить жизнь самоубийством и дала добро на похищение собственного сына. Айджа угодил в лапы Ризека и превратился в покорного слугу с полустертой памятью.

Почему она не заняла место Айджи?

«Будьте вы прокляты, наши судьбы», – подумал Акос.

Мать просто обязана была повести себя как мать, а не как предсказательница.

Кайра распахнула дверь ванной, выпуская облако пара наружу. Волосы девушки падали на одно плечо. Она уже переоделась в тренировочный костюм.

– Ты чего? – спросила Кайра, взглянув на экран, на котором повторяли сюжет с матерью Акоса. – Ох! Это… она?

– Да, – сухо произнес он.

– Сочувствую. Но насколько я поняла, ты избегаешь ностальгии, – тихо сказала Кайра.

Ностальгия показалась ему каким-то неправильным словом. Ничего подобного Акос вообще не ощущал.

Он чувствовал себя потерянным. Растворившимся среди небытия и чужих людей.

Он потерял надежду спасти брата и вернуться домой. Наверное, чтобы воплотить все это в реальность, ему придется убивать всяких шотетских Сузао Кузаров.

Кстати, Сузао еще должен лично вызвать его на поединок.

Но Акос не стал ничего объяснять Кайре.

– Почему ты так сказала… про ностальгию?

– Мы никогда не говорим по-тувенски, хотя ты знаешь, что я могу, – она дернула плечом. – По той же самой причине я избегаю всего, что нравилось моей матери. Иногда это помогает… двигаться вперед.