Знак - Вероника Рот

– Мне известно, что значит, потерять мать, – сказала я. – Никому этого не пожелаешь, даже малознакомой мятежнице.

Зосита тихонько рассмеялась.

– Что еще? – буркнула я.

– Я праздновала смерть вашей матери, – проговорила она, и я похолодела. – И вашего отца – тоже. Я бы отпраздновала и смерть вашего брата. Да и вашу, – она провела ладонью по металлическим перилам, стирая отпечатки пальцев ее дочери, которые та оставила несколько минут назад. – Поразительно, что и наши заклятые враги любят своих родных!

Вы не знали мою мать! – хотела крикнуть я. Однако какое значение имело мнение бунтовщицы?

Образ Зоситы уже наполовину померк в моей памяти, посерел, точно превратился в ее тень. Женщина шла навстречу собственной гибели. Ради чего? Ради меткого удара по Ризеку? Двое заговорщиков умерли во время мятежа, сраженные Васом.

Зачем Зосите зря рисковать?

– А оно того стоит? – спросила я. – Надо ли терять жизнь ради такого?

Зосита усмехнулась:

– После моего бегства из страны ваш брат захватил моих близких. Я собиралась, как только обоснуюсь на новом месте, забрать детей, но он добрался до них первым. Старшего сына убил, дочери выколол глаз за преступление, которого она не совершала, – женщина опять усмехнулась. – А вас ничего не удивляет, Кайра. Без сомнения, вы видели, как он, а до него – ваш отец совершали куда более страшные вещи. Да, оно того стоит. И те двое, сраженные стюардом вашего брата, погибли не напрасно. Боюсь, вам не понять.

Какое-то время мы стояли молча. Тишину нарушали лишь чьи-то далекие шаги и сипение труб. Я чувствовала себя запутавшейся и уставшей. Я уже не смогла скрывать боль и постоянно морщилась от темной паутины токодара.

– Что же касается допросов… Да, я сумею их выдержать, – добавила Зосита. – Но сможете ли вы соврать, мисс Ноавек? – задумчиво проговорила она. – Наверное, я задала глупый вопрос. Захотите ли вы соврать?

Я замялась. С каких это пор я превратилась в помощницу диссидентов? Зосита только что заявила, что отпраздновала бы мою гибель. Ризек, по крайней мере, не желает мне смерти, а что со мной будет, если мятежники свергнут моего брата?

Почему-то мои соображения показались вдруг неважными.

– «Моя ложь прочна, как скала, а правда – лишь сон», – ответила я цитатой из стихотворения, которое когда-то разучивала с Отегой:

Я – шотет.

Я – острее осколка стекла и хрупок, как он.

Моя ложь прочна, как скала, а правда – лишь сон.

Мне все на свете открыто, но очи зашиты…

– Так пойдем и солжем, – заключила Зосита.

Акос склонился над тиглем, установленным на горелке, и вдохнул желтоватые пары. Перед глазами все поплыло, голова тяжело опустилась на стол.

Спустя секунду Акос пришел в себя.

Довольно сильное, подумал он. Годится.

Акос попросил у Кайры листья сендеса, чтобы зелье получилось покрепче и подействовало быстрее.

Накануне Акос проверил его на себе. После одного-единственного глотка он отключился так быстро, что книга вывалилась из рук.

Акос потушил горелку и оставил снадобье остывать. В дверь постучали, он вздрогнул. Поглядел на часы. На планете он всегда знал время суток: если темно – значит, пришел Мертвящий час, если светло – Зоревой, быстрая смена дня и ночи была похожа на движение век. Но в космосе не было ни закатов, ни рассветов, поэтому Акос постоянно сверялся с часами.

Сейчас, кажется, было пять вечера. Час встречи с Йореком.

В коридоре маячил стражник с недовольной физиономией. Из-за его плеча выглядывал Йорек.

– Керезет, этот тип утверждает, что пришел к тебе.

– Верно, – кивнул Акос.

– Неужели ты имеешь право приглашать гостей? – хмыкнул стражник. – Он ведь из другой секции, да?

– Мое имя – Йорек Кузар, – заявил Йорек, упирая на фамилию. – Давай, проваливай.

Стражник скептически оглядел комбинезон механика.

– Будь с ним поласковее, Кузар, – обронил Акос. – У парня – самая скучная работенка на свете. Он охраняет Кайру Ноавек.

Каюта пропиталась запахом прелой листвы. Акос окунул кончик пальца в тигель и попробовал отвар. Он еще не остыл, но его уже можно было перелить в пузырек. Акос поспешно вытер руку о штаны. Не хотелось, чтобы зелье впиталось в кожу. Поискал в шкафу чистый флакон. Йорек стоял в дверном проеме. Наблюдал за Акосом, привычным жестом потирая шею.

– Чего уставился? – буркнул Акос, доставая пипетку и опуская ее в зелье.

– Ничего. Не так представлял я себе каюту Кайры Ноавек.

Акос фыркнул, переливая желтый отвар в пузырек.

Не так он себе представлял, видите ли! Но и Акос вообще-то тоже.

– То есть вы действительно не спите вместе? – продолжил Йорек.

– Нет, конечно, – Акос скривился и покраснел. – С чего бы?..

– Люди вечно болтают. – Йорек пожал плечами. – Вы ведь живете в одной каюте. Здесь тесно, и вы, наверное, часто дотрагиваетесь друг до друга.

– Я помогаю ей избавляться от боли.

– Угу, а твоя судьба – умереть за Ноавеков.

– Спасибо за напоминание. Я чуть было не забыл, – процедил Акос. – А тебе, кстати, нужна моя помощь или нет?

– Извини, – Йорек откашлялся. – Наш план не изменился?

Один раз они уже это проделали. Йорек подлил Сузао снотворное, и тот свалился прямо за завтраком. Теперь Сузао рвал и метал, пытаясь разыскать того, кто его опоил, опозорив на глазах у шотетов.

Акос рассчитывал, что они быстро доведут Сузао до белого каления: он окончательно рассвирепеет и итоге вызовет Акоса на поединок. Чем-чем, а рассудительностью Сузао не отличался. Однако Акос не хотел рисковать и попросил Йорека снова подлить отцу снотворное, просто на всякий случай. Надеялся, что Сузао придет в ярость. А после возвращения из Побывки Акос признается, что за всем этим стоял он – и сразится с Сузао на арене.

– Влей зелье в его лекарство за два дня до высадки, – сказал Акос. – И оставь дверь в каюту приоткрытой, чтобы все выглядело так, будто туда кто-то проник. Иначе подозрения падут на тебя.

– Хорошо, – Йорек взял пузырек, проверил пальцем пробку. – А потом…

– Все под контролем. После Побывки я заявлю, что пытался его отравить, он меня вызовет, и я… В общем, все будет кончено. Дуэли уже будут разрешены. Лады?

– Лады, – Йорек закусил губу. – То есть хорошо.

– Как обстоят дела с матерью?

– Она… – Йорек отвел взгляд, уставившись на разобранную постель Кайры и гирлянду горюч-камней над кроватью. – Думаю, она справится.