Праведница - Рене Ахдие

class="p1">Арджун не готов был поверить в то, что дело в Пиппе. Ему вполне достаточно его названой семьи в ковене вампиров. Потерять кого-то еще будет слишком больно, и подобные раны очень долго заживают. Члены Львиных чертогов, по крайней мере, были смертельно опасными и бессмертными созданиями. И Арджун не может – не станет – заботиться о хрупкой смертной девчонке. Заботиться о Пиппе Монтроуз – это все равно что держать тончайший хрустальный бокал, брошенный в бушующий ураган.

– Мне следует поблагодарить тебя за то, что ты снова пришел на помощь сегодня ночью, – пробормотала Пиппа. – И за это мне действительно стоит извиниться.

– Всегда пожалуйста, – ответил Арджун непростительно ласковым тоном. – И да, тебе стоит извиниться.

– И я бы извинилась, если бы ты мне не мешал! – Пиппа нахмурилась.

– Почему ты пошла за мной сюда сквозь портал?

– Я… подумала, ты идешь навестить Селину с Бастьяном.

– Тебе так важно знать, куда они отправились?

– Дело не в том, куда они отправились. Я хочу знать, что Селина в безопасности. Что, где бы она ни была, она счастлива и свободна.

– Ты так сильно заботишься о подруге, что готова ради нее рисковать собственной жизнью, а также руками и ногами?

– Она не просто моя подруга. – Пиппа сделала паузу, раздумывая. – Во время нашего долгого путешествия через Атлантику, когда мы думали, что у нас больше никого нет, мы нашли друг друга. Она стала моей семьей. У тебя никогда не было друга, которого ты считал бы членом своей семьи?

Арджун задумался. Он вспомнил о том, что каждый из бессмертных членов Львиных чертогов по-особенному грел ему душу. Вспомнил, как ему было больно узнать о предательстве Найджела. Как ныла его душа, когда он вспоминал об Одетте, лежавшей в объятиях вечного сна.

Одетта. Арджун запустил обе руки в волосы и зажмурил глаза.

– Что бы ты сделал, если бы думал, что твоя семья в опасности? – спросила Пиппа. – Я бы обыскала всю землю, если потребуется. Сделала бы что угодно, все, лишь бы защитить родных.

Арджун прекрасно ее понимал. Единственная причина, по которой он изначально сунулся в Сильван Уайль, заключалась в том, чтобы найти лекаря для Одетты, и эту задачу пришлось отложить из-за этой сбивающей с толку смертной девчонки.

– Твою мать, – выругался Арджун. У него ведь совсем не было времени на романтические прогулки по лесу или чертову свадебную церемонию бок о бок со своим величайшим недругом.

– Это второй раз в моей жизни, когда я слышу столь бранные слова, – заметила Пиппа осторожным тоном.

– А когда был первый раз?

– Когда Бастьян выругался в присутствии нас в вечер нашего знакомства.

– О да, теперь я вспомнил. Ты тогда испугалась?

Пиппа нахмурилась.

– Бастьян меня всегда пугал, – призналась она. – Он… всегда казался мне… чересчур. Но он во многом похож на Селину. Что бы она ни говорила или ни делала, всегда ведет себя смело и дерзко.

– Ты вовсе не ошибаешься. – Арджун чуть было не рассмеялся, когда вспомнил про способности Селины Руссо находить опасности и умение танцевать, кажется, перед лицом самого дьявола.

– Обычно я предпочитала проводить время дома под одеялом с чашкой чая, – продолжала Пиппа. – Меня никогда не смущала роль тихони. – Она усмехнулась. – Так куда проще подслушивать сплетни.

Сходство между ними тревожило Арджуна. Он ощутил ее раньше, когда Пиппа призналась, что не любит есть одна.

– Я тоже предпочитаю стоять в стороне, – сказал Арджун. – Куда безопаснее оставаться незамеченным.

Пиппа робко улыбнулась, ее босые ноги отодвинули меховое покрывало, а руки крепче сжали складки на порванных кружевах сорочки. Когда она моргнула, ее густые ресницы отбросили нежные тени на высокие скулы.

Арджун сделал медленный успокаивающих вдох.

Если Филиппа Монтроуз считала, что ее место в тени, то дело определенно было в ее собственном выборе, ибо она ни капли не походила на тихоню. Даже без заколдованного монокля Арджун почувствовал, как цвет желания сгущается вокруг него, кружась, словно бледно-розовое грозовое облако. Он снова прочистил горло, отмахиваясь от этого чувства.

– Я написал матери письмо, пока Твилли заканчивал работу над твоим нарядом. Надеюсь, она ответит не позже, чем завтра утром. – «А значит, будет предостаточно времени, чтобы расстроить эту помолвку», – подумал Арджун про себя, понимая, что кто-нибудь все равно может сейчас подслушивать поблизости.

– Где она?

– Мне сказали, что она возглавила патруль на восточных берегах Сильван Уайль. Похоже, что там какие-то размолвки с местными водными нимфами. Они поставили под сомнение компетентность правительницы Уайль. Высказали недовольство, утверждая, что жители суши не имеют права править теми, кто обитает в воде.

– И что, как думаешь, сделает мать?

Арджун подложил локоть под голову.

– Одно из незыблемых качеств моей матери заключается в ее любви к чтению морали. – Хотя Арджун больше ничего не добавил, он был уверен, что Пиппа его поняла.

– Моя мама тоже любит подобное, – сказала она.

– Я догадался. – Арджун рассмеялся. – Герцогиня, я правильно понимаю?

Пиппа кивнула.

– В один прекрасный день тебе придется рассказать мне свою историю.

На ее лице появилась гримаса, точно от боли.

– Нечего особо рассказывать.

– В этом я сомневаюсь. – Арджун смотрел на ее лицо, повернутое к нему в профиль. Любовался ее непослушной белокурой челкой, которая обрамляла лоб. Однако больше всего ему нравилось, как легко он себя чувствует рядом с Пиппой. Легко, словно они знают друг друга уже много лет, а не всего несколько месяцев. В его голове зародилась новая мысль. Просьба, которую он редко осмеливался озвучить, потому что вряд ли бы мог ответить взаимностью. – Если можно, я бы хотел, чтобы мы и дальше были честны друг с другом. По-настоящему честны. Очень… приятно ненадолго перестать притворяться в Уайль.

Пиппа встретила его спокойный взгляд, и ее голубые глаза точно пронзили его насквозь.

– Однако ты отлично притворяешься.

– Из-за необходимости.

– Лжец, – повторила она его же реплику, сказанную недавно в лесу. – Мне кажется, ты вполне наслаждаешься этой игрой.

– Так же, как иногда наслаждаюсь ложью.

– Всего через секунду после того, как ты предложил быть честными. – Пиппа нахмурилась, а потом внезапно посерьезнела. – Не представляю, как буду врать Фобосу о том, где я пропадала.

– Это должно быть нетрудно. – Арджун ухмыльнулся, хотя его накрыло новой – и выводящей из себя – волной ревности. Будь оно все проклято. Он не имеет права ревновать. Да и к кому? К Фобосу Девере, серьезно?

Бастьян с Буном не перестали бы над ним смеяться, если бы узнали.

Щеки Пиппы порозовели.

– Это неправильно и некрасиво.

– Но необходимо.

– Тебе чем-то не нравится Фобос? – поинтересовалась она, недовольно втянув щеки. Точно пыталась недовольством защитить