Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

— Хильза! — Джек никогда не старался правильно произносить имена иностранных студентов, и порой нам приходилось лишь догадываться, кого он имел в виду. — Проходи скорее! Майк ждет тебя.

Дверь распахнулась. Внутри тоже пахло свежей краской с примесью запаха металла. Джек поднялся из-за стола и пожал мне руку. Это был маленький лысый мужчина с доброй улыбкой и веселыми глазами. Но тот, кто хоть раз видел, как он владеет приемами тхеквондо, мгновенно начинал относиться к нему с необыкновенной почтительностью и даже опаской. Он надел очки, но носил все ту же рубашку в стиле «Битлз», что и во времена моего студенчества.

— Помнишь, где канцелярия? Майк ждет тебя там. Сегодня здесь тихо, обычно у нас шумно. Как у тебя дела? Ты где сейчас живешь?

— На родине, в Финляндии.

— А, знаю, это такая маленькая страна на севере Европы, где по улицам гуляют белые медведи, а люди ездят исключительно на гоночных машинках, — сказал он, но мне было некогда разъяснять ему его заблуждения.

По новому ковру с геометрическим рисунком я двинулась вдоль коридора. Видно, дела в академии шли неплохо, раз Майк не боится тратиться на ремонт.

Дверь в канцелярию была приоткрыта, но я постучала, однако ответа не дождалась. Наверное, в открытую дверь можно войти, ведь Майк должен ждать меня. Или нет? Я распахнула дверь и тут же закрыла ее за собой, чтобы убедиться в отсутствии засады.

Раздался громкий смех. Майк сидел в офисном кресле, спрятавшись за небольшой ширмой, я сразу его не разглядела. Зато, узнав, тут же кинулась обнимать.

— Привет! — Майк крутанулся на кресле и въехал обратно за свой письменный стол. — Узнаю Хилью, которая не чувствует себя в безопасности даже в стенах академии безопасности!

Он не слишком изменился: те же темные волосы и крепкая мускулистая фигура. Полосатая рубашка, строгий темный пиджак и брюки в тон. И все же он выглядел как-то по-другому. Появились тонкие морщинки, глаза приобрели странную продолговатую форму, кажется, даже стали больше. Он стал чем-то похож на Сильвио Берлускони, чего я никогда не замечала раньше.

— Чай будешь?

Я кивнула, Майк взялся за телефон:

— Бьянка, у меня гость. Принеси нам, пожалуйста, хорошего ванильного чая и пару маффинов.

Наверное, Бьянка был его новым секретарем, а предыдущий ушел на пенсию, ему ведь было шестьдесят уже тогда, когда я еще училась. С чего это Майк, бывший всегда ярым сторонником здорового питания, начал есть маффины? Все стало ясно, когда я увидела их. Маффины были из муки твердых сортов с отрубями, орехами и кусочками сухих яблок, только что из специального магазина. Ну, разумеется.

Майк разлил чай и, неторопливо помешивая в чашке индийский сахар, рассказывал новости. Дела шли неплохо, абитуриентов в четыре раза больше, чем в мои времена, ему постоянно поступают предложения продать академию, выступить на конференции или проконсультировать начальников служб безопасности различных крупных компаний. Написанная Майком книга об организации безопасности в обычной жизни мгновенно разошлась огромным тиражом по всей Америке, и издатели просят его написать что-нибудь еще в развитие темы. Он широко улыбнулся, и я не заметила ни малейшей крошки кекса, застрявшей между идеальными зубами.

Потом Майк принялся расспрашивать о моей жизни. Есть ли у меня семья? Чем я занималась после окончания академии? Я ответила, что пока не связала себя семейными узами, поскольку работа предполагает кочевой образ жизни. Затем принялась рассказывать свою трудовую биографию; Майк слушал внимательно и кивал. Эпизод с работой в ресторане «Чез Моник» он выслушал, удивленно округлив глаза.

Затем я перешла к самой сложной для меня теме: об Аните Нуутинен, ее беспорядочном рискованном бизнесе, проблемах с Паскевичем, о моем спонтанном увольнении и его трагических последствиях. Я ждала, что он взорвется, отругает меня, а после отпустит грехи. Но даже то, что ее убийство списали на бездомного алкоголика, не произвело на Майка видимого впечатления: он так и сидел, спокойно покачивая головой.

И вдруг все мое воодушевление пропало. Я поняла, что все эти годы ждала встречи с Майком, надеясь, что он ответит на все мои вопросы и подскажет, как быть даже в самой тяжелой ситуации. Я вспоминала его наставления, мысленно беседовала с ним и, как казалось, получала советы.

Я осознала, что ростом Майк даже ниже меня. Уверенность придает человеку значимости в глазах окружающих. Он не был для меня богом, но его суждения всегда очень много значили. В годы обучения я стремилась добиться самых лучших результатов не ради оценок, а исключительно чтобы доказать Майку, на что я способна. Майк устроил меня жить к своей родственнице Мари Хиггинс, ибо считал, что я способна удержать ее на праведном пути. Он всегда говорил мне, что я особенная, и я верила ему. Так верит женщина своему любовнику, который твердит, что она такая необыкновенная, и она думает, будто ради нее он изменит свои привычки и откажется от любовных похождений. Сама я никогда не попадала в такую ловушку. Я всегда ложилась в постель с кем хотела, причем в моем списке были не только мужчины, и всегда с облегчением вздыхала, когда через пару-тройку дней отношения заканчивались. Но к Майку я испытывала совершенно другие чувства. И хотя я всегда смеялась над однокурсниками, которые писали слово «Учитель» с большой буквы, в глубине души считала, что они поступают совершенно правильно.

И на что же я надеялась, чего ждала? Что сначала он осудит меня за гибель покинутого клиента, а потом погладит по голове и скажет: больше не стоит переживать, ты ни в чем не виновата? Я смотрела на сидящего передо мной молодящегося господина и понимала, что он не сможет дать мне отпущение грехов. Это не под силу никому, и мне придется жить с этой тяжестью до конца своих дней.

И я продолжила свой рассказ, не вдаваясь в особые подробности. Поведала о службе у Хелены Лехмусвуо, не упомянув о ее похищении, рассказала о поездках в Андалузию и Тоскану, не сказав о Давиде, и вскользь заметила, что под давлением обстоятельств мне пришлось даже проработать какое-то время охранником в аэропорту. Я мало что рассказала о работе на Юлию и почти ничего про «Санс Ном». У меня было такое же чувство, как у человека, который спустя много лет встречает свою первую любовь и не может понять, почему когда-то сходил с ума. Майк делал вид, что внимательно слушает, но его лицо оставалось совершенно бесстрастным. И в заключение рассказа я расписала Юлию и Сюрьянена как наиболее известных на сегодня светских людей в Финляндии и себя как самую приближенную к ним персону.

— И мы приехали в Нью-Йорк, чтобы выбрать Юлии свадебное платье. Сейчас она примеряет наряд в дорогом бутике под присмотром местной охраны. Завтра приезжает ее отец, известный белорусский дипломат. Говорят, большой приятель Путина, они даже на рыбалку вместе ездят. Знаешь, может, я и не сделала головокружительной карьеры, но в Финляндии так трудно прожить на зарплату обычного охранника, к тому же там для нас вообще мало работы. Надеюсь, рост подоходного налога в будущем изменит эту ситуацию, — бодро закончила я и попыталась улыбнуться. И налила себе еще чаю, чтобы чем-то занять руки и заполнить рот.