Хвостатые беседы. Приключения в кошачьих владениях и за их пределами - Кокс Том

Мы с Деборой и Дэвидом продолжали искать Уинстона в саду под кустами, с готовностью выскакивали из спален при первом звуке чужого «мяу» – все безрезультатно. Так прошло несколько дней. Я боялся худшего, и все же меня не покидала надежда – вдруг Уинстона спас какой-нибудь другой ист-мендлхемский любитель котов? Уинстон вел себя пугливо, но было похоже, что в прошлом он жил с людьми. Возможно, хозяин его нашел?

Прошло две недели, мы почти утратили надежду, и тут мне позвонила Дебора. Уинстон вновь пришел! Я как раз был с друзьями в Норидже. Хотя я немедленно выехал домой, к моему возвращению кот уже исчез. Сначала он, правда, устроил свое обычной представление: умоляюще помяукал и ласково потерся о веранду, не подпуская к себе ближе, чем на вытянутую руку. В ту ночь, при помощи консервированного лосося из запасов Деборы и Дэвида, мы сумели заманить Уинстона в ловушку. С первыми лучами солнца я поспешил к ветеринару.

Уинстон шипел и метался. Ловушка стала очень тяжелой. Я занес ее в дом, и тут же откуда-то как по волшебству вынырнул Медведь. На морде у него было написано огромное удивление. Я сделал несколько шагов от ловушки в сторону Медведя и встал между ними посредине. Два черных кота. Оба нашли меня сами. Оба знаменовали начало и конец самых важных отношений в моей жизни.

– Не переживай, – сказал я тому, который был не в клетке. – У нас уже полный комплект.

На этот раз мне, в виде исключения, не придется собирать волю в кулак: если хозяина Уинстона не отыщут, Дебора с Дэвидом заберут кота себе.

Я продержал Уинстона в прихожей всего пять минут – пока звонил ветеринару и одевался. Однако его рана так «благоухала», что запах не исчез даже спустя четыре часа. Тем не менее врач меня успокоил: рана, несмотря на жуткий вид, не опасна, кот ее просто сильно расчесал. На следующий день мне сообщили, что выздоровление идет хорошо и что Уинстона перевезли в нориджское отделение общества защиты животных.

Я впервые пережил кошачью драму один, без Ди. Не свернулся калачиком, не спрятался под лестницей, а выстоял. Только вдруг беда произойдет снова, но уже с моими питомцами? Джанет, Шипли, Пабло, Бутси, Медведь и Ральф так же уязвимы, как Уинстон. Теперь я у них один. Когда меня нет дома, кто им поможет? Между прочим, Уинстон доказал, что даже таким независимым с виду существам, как коты, иногда нужна помощь. С того дня я стал перед уходом проверять все еще тщательней, чем раньше. Я еще раз осматривал горелки. Я вновь заходил в дом и прощался с котами «как следует», потом возвращался и включал радио.

– Мера предосторожности? – уточнил мой приятель Уилл.

Он ждал, пока я соберусь, – мы уезжали в Норидж. Перед самым выходом я щелкнул выключателем, и комнату заполнил голос въедливого Джона Хамфриса с «Радио-4».

– Да, – кивнул я. – Грабителей отпугиваю.

Это была не вся правда: мне предстояло исчезнуть из дома на целых шесть часов, и я хотел обеспечить котикам компанию.

Пусть не без внутренней борьбы, но в июле я все же рискнул уехать от котов на несколько дней. Мне предстояла рабочая поездка, которую я немного продлил и навестил Джеки, приятельницу из Уэльса. Джеки – иллюстратор, она живет на побережье Пембрукшира, в настоящем сельском раю для художников. В таком месте сразу понятно: мои заявления о том, будто я поселился в «забытой богом глуши», – просто бахвальство сказочника-зазнайки. Ближайший городок, Сент-Дэвидс, регулярно посещают туристы, однако поселок Треледдид-Фор почти не избалован их вниманием. Отыскать его, даже на машине, – настоящий подвиг землепроходца. Перед обратной дорогой я спросил у Джеки, где неподалеку можно купить приличный бутерброд. Она посоветовала магазинчик в Нарберте – городе, расположенном в двадцати трех милях от ее дома. Для Джеки это такое же «неподалеку», как для кого-то – газетный киоск в конце улицы.

Блог Джеки может показаться циничному горожанину претенциозным. «Сегодня над домом молодой месяц, медный медведь и воздушный океан», «На вершине холма пасутся пони – щиплют травку под сухими переплетенными ветвями деревьев». Есть еще записи о том, как она кормит своих детей-подростков крапивой. Однако, попав в ее обветшалый коттедж – с флюгерами-зверюшками и акварельными драконами, – любой человек поймет, что на месте Джеки он заговорил бы так же. В этих местах обсуждение вопроса, платить ли налог за чучело ласки, – обычное дело. На улице стоит такая тишина, что Джеки, рисуя, слышит, как на соседнем лугу овца жует траву. На вершине холма, идущего к морю, меж полуразрушенных каменных стен лежат покрытые лишайником валуны. Здесь, кажется, легко встретить не только тюленят, зайцев и цапель с рисунков Джеки, но и настоящих драконов и эльфов верхом на лисице. Сюда по вечерам Джи часто приходит за вдохновением. Компанию ей составляют ее животные: три собаки и кто-нибудь из шести котов (последние редко выбираются на прогулку скопом).

«Из всех созданий Божьих только одно нельзя сделать рабом цепи, – писал Марк Твен. – Создание это – кошка». За свою жизнь Твен произнес немало глубокомысленных слов о кошках. Однако из данной мудрости следует, что он не столько хорошо знал мурлык, сколько мало общался с птицами тупиками, белыми носорогами и капибарами. Мы с Ди надолго запомнили свою единственную попытку прицепить поводок на Шипли. Кот умышленно вызвал у себя паралич и изобразил лучшего в мире могиканина – такого ирокеза я не видел со времен славы музыканта Говарда Джонса. В комплекте к параличу с ирокезом шел взгляд. Он обещал возмездие: пусть не сегодня, пусть не завтра, но скоро и до конца наших дней. Тем не менее я замечал немало котов, которые охотно гуляли на поводке. За день до приезда к Джеки, на парковке возле автострады в Кембриджшире, я встретил норвежского лесного кота. Он горделиво вышагивал рядом с хозяином и всем видом давал понять, что осчастливил захолустную автозаправку своим присутствием. Я свято верил: коты любят гулять вместе с хозяевами, особенно без всяких поводков. Вера эта выросла из долгих совместных моционов с Монти, котом моего детства.

Во время прогулок с котами Джеки редко встречает людей.

– Они обычно говорят: «У вас… коты!» Будто я не знаю.

В поселке Треледдид около десяти домов. Самый примечательный из них, пожалуй, коттедж Глина, друга Джеки. И сам коттедж, и его хозяин, судя по их виду, были высечены из камня примерно в триста сорок шестом году нашей эры. Джеки говорит, что подслеповатый восьмидесятишестилетний Глин – Кошатник с большой буквы. Вехи своей жизни с мурлыками он отмечает на собственном кошачьем кладбище в саду за домом. Проходя мимо коттеджа Глина, мы встретили его черно-белого кота, Надолига. По моим оценкам, Надолиг старше своего хозяина приблизительно на двести сорок лет. Дороги здесь нет, и узкие тропки, бегущие между хилых коттеджей, там и сям усеяны засохшими полевками и тушками землероек. Словом, добавить бы еще пару-тройку деревьев из тунца – и кошачий рай готов.

Знакомство с группой котов похоже на знакомство с группой людей: чем больше времени с ними проводишь, тем узнаваемей и мягче становятся их морды/лица. Поначалу кажется, что у Джеки пять одинаковых мелких рыжих котов. Нет, не так: поначалу кажется, что у Джеки тридцать одинаковых мелких рыжих котов. На самом же деле рыжиков четыре. Они похожи друг на друга и одновременно совсем разные. Морис – парень крутой и немного замкнутый; его сестра и брат Пикси и Элмо – полномочные послы Джеки в кошачьей державе. Однако у Элмо есть злой двойник. Он смотрит на Элмо из каждой лужи, сбивает его с пути истинного и провоцирует на шалости. Марта, по словам Джеки, – «матриарх и сказочница». Мне не удалось услышать ни одной ее сказки, но, судя по степенному виду Марты, они должны быть куда поэтичней, чем примитивные байки Шипли про дождь на спине.