Клуб грязных девчонок - Алиса Валдес-Родригес

– А что хорошего в твоем обшарпанном докторе? – Удар ниже пояса. – Прости, – тут же сказала я. – Я не собиралась тебя обидеть. Просто я очень хочу его. – Я стукнула кулаком по столу. – А то, что хочет Лорен, она всегда получает. Вот так!

– Ya, basta[125]. – Уснейвис отодвинула от меня стакан. – Довольно.

– Ты только взгляни, какой он горячий, подружка. Так и пышет жаром.

Уснейвис скривилась, словно ее попросили съесть землеройку.

– Я так не считаю. – Она порылась в своей блестящей кожаной сумочке и выудила из нее компакт-пудру «Бобби Браун». – Наберись терпения, найдется что-нибудь получше.

– Мне не надо получше. Вспомни, у меня уже было «получше». И это «получше» дерет сейчас девчонку в голливудских штанишках без промежности. И твое «получше» тебя надуло. «Получше» – это вовсе не получше. Ты понимаешь, о чем я?

Уснейвис припудрила нос и театрально рассмеялась, словно хотела, чтобы все и каждый считали, что она прекрасно проводит время, хотя все было не совсем так. А к нему подвалили две малолетки – плоскогрудые, с хвостиками на макушках. Тинейджеры. Опять тинейджеры. Меня так и подмывало броситься и вышибить из них дух. Но тут я заметила, что они совершенно не интересуют его. Парень смотрел в мою сторону.

Я вырвала у Уснейвис стакан и в два глотка допила содержимое, чтобы она снова не отобрала. Затем, решив позлить ее, выпила и вино Уснейвис. И, чувствуя себя непобедимой, повернулась к нему на вертящемся стуле. Уснейвис закатила глаза, но остановить меня не пыталась. Зная меня, она понимала, что это бессмысленно.

Парень стоял в кругу других молодых парней. Они шутили и тараторили на каком-то диалекте испанского. У большинства из них блестели в обоих ушах золотые кольца. Время от времени я выхватывала из их разговора слова. Притворилась, что направляюсь куда-то, но улыбалась ему одному. Парень поздоровался по-английски, хотя вместо «здравствуйте», произнес «здрасьте». Его приятели смотрели на меня с недоумением: так, как я, здесь никто не одевался – ни тебе убогих облегающих мини-юбок, ни коротких шортиков. Я взглянула на себя их глазами. На мне были свободные шерстяные брюки в клетку и джемпер с высоким воротом. Не слишком сексуально. Да к тому же очки. Косметика тоже была другой. У здешних женщин выделялись темные губы, а глаза были слегка подкрашены. А я, напротив, оставляла светлыми губы, а глаза подчеркивала.

– Лорен Фернандес: ее casa – ваша casa, Бостон, – произнес симпатичный парень, покачиваясь на носках, как веселый пацаненок. Постеры. Они узнали меня по дурацким постерам. – А ты белее на самом деле. А там кажешься morena[126]. Все так. Не поспоришь.

Я не знала, как себя вести. Его приятели, неизвестно почему, повернулись ко мне спинами. А он смотрел мне в глаза и, как я и предполагала, облизывал губы. И, прислонившись к стойке бара, сложил руки на промежности.

– У тебя есть номер? – Он говорил по-английски с испанским акцентом, и речь отдавала бостонским уличным жаргоном. Сразу вспомнив, какая я толстая, старая и страшная, я обернулась, чтобы посмотреть, не задал ли он этот вопрос кому-нибудь другому – стройнее, привлекательнее и в другой одежде. Но нет, он спрашивал меня.

Неужели все так просто? Так и поступают в его мире? Не ходят вокруг да около. Не говорят о присвоенной ученой степени и портфолио капиталовложений. Комната поплыла у меня перед глазами. Горячая кровь ударила в таз. Я ощутила жар, вспотела, почувствовала, какая я толстая, глупая, отвратительная, мне стало грустно и интересно – и все это одновременно. Неужели такой привлекательный мужчина способен заинтересоваться мною? Мой размер скатился до восьмого, но до шестого мне было далеко.

– Да, – ответила я; он вынул из кармана куртки ручку и маленькую записную книжку и открыл на «Ф» – Фернандес. Я назвала ему свой телефон.

– Ты такая красивая, – продолжал он на своем необычном английском. – Очень красивая, крошка. Я тебя любить.

Любить меня? Я покосилась на Уснейвис – дна прикрывала глаза, как обычно делают люди, не желающие видеть последствий жуткой дорожной аварии. Ей любопытно, но не хочется знать, что получится дальше.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Иисус. – Его товарищи рассмеялись, хотя и непонятно чему. – Нет, не Иисус. Тито. Да, Тито Рохас. – Снова смех. – Нет, Амаури. – На этот раз никто не рассмеялся.

– Откуда ты?

– Из Санто-Доминго.

– Чем занимаешься?

– Limpieza.[127]

Он уборщик. Это вполне достойно.

– Ну так позвони мне. – Пол качнулся у меня под ногами, и, чтобы не упасть, я ухватилась за его руку. Оказывается, я напилась. Ткнула в него пальцем и сказала: – Сегодня. – И, уже уходя, добавила: – Я тебя тоже люблю.

Его товарищи изогнули брови. Амаури смотрел на меня озадаченно.

– Вот видишь, – сказала я Уснейвис, – он вовсе не наркоторговец, a limpieza, – и показала ей язык.

– Его зовут Амаури? – спросила Уснейвис с видом всезнающей мисс. – Я кивнула. – Он из Санто-Доминго. – Я опять кивнула. – Он не рассказывал тебе про своих детей? – Я покачала головой. Не понимаю, когда она шутит, а когда говорит серьезно. Уснейвис рассмеялась: – Ay, mi'ja, тебе еще многое неведомо о латиноамериканках.

– Что ты хочешь сказать?

– Na. Olvidalo.[128]

– Ты считаешь, что я не латиноамериканка. Почему? Потому что я белая. Полагаешь, чтобы стать латиноамериканкой, надо вырасти в трущобах?

– Формально латиноамериканка. Но и с белой стороны у тебя очень много выпирает.

– Ты, наверное, забыла: моя белая сторона и есть латиноамериканская. Мы самых разных цветов.

– Давай без дискуссий – не принимайся за свою очередную писульку. – Уснейвис демонстративно кивнула. – Я не в настроении. И к тому же ты прекрасно понимаешь, что я хотела сказать.

– Заткнись.

– Como quieras, mi'ja.[129]

Ни о чем подобном я не собиралась заговаривать в этот вечер.

– Он обещал позвонить мне сегодня, – похвасталась я. – Как только приду домой. Я хочу его. После всего, что сегодня случилось, я заслужила его. Отведать, съесть и выбросить. Вот так себя ведут. И с этого момента я буду тоже так поступать.

Уснейвис пожала плечами:

– Никак не могу тебе помешать. Только предупреждаю: будь осмотрительна. Да, осторожна. Я давно знакома с его семьей. Этот тип в жизни не держал в руках швабры. Ты уж поверь мне, sucia: Ese tipo no sirve pa'na.