Дочь палача и театр смерти - Оливер Петч

Магдалена вздохнула:

– Тут вы правы. И все же с допросом Барбары им придется повременить, пока не найдется другой палач. Получается, у меня в запасе два-три дня. Этого должно хватить, чтобы вернуться с Лехнером.

– Если вы опоздаете… – Шреефогль запнулся. – Месть Бюхнера будет страшна.

– Я не опоздаю. Речь идет о жизни моей сестры! Да есть ли у нас другие возможности?

Патриций пожал плечами:

– К сожалению, нет. Но…

– Тогда напишите это чертово письмо, и завтра утром, еще до рассвета, я отправлюсь в путь. – Магдалена поднялась и решительно двинулась к выходу, сереющему между ящиками и мешками. – Я вовремя вернусь с Лехнером, клянусь! Вы знаете моего отца, и вам ведомо, до чего мы упрямы.

* * *

Якоб Куизль шагал через топи в сторону Обераммергау. На лоне природы, вдали от шума и болтливых людей, ему легче всего было думать. На небе высыпали звезды, луна давала достаточно света, чтобы не сбиться с узкой тропы. Палач прислушивался к крикам сов и сычей. Эти звуки всегда его успокаивали. Однако в этот раз он не мог обрести внутреннего покоя.

Разговор с Лехнером не обнадеживал. Секретарь напомнил, что им нужен виновный и задача Куизля – этого виновного найти. О том, что в противном случае ожидало его в Шонгау, Лехнеру упоминать не было нужды. Якоб и без того все понимал.

«Из-за той идиотской драки с доктором я оказался во власти Лехнера! Приходится плясать под его дудку, хочу я того или нет. Иначе Георг никогда уже не вернется из Бамберга…»

А что Куизль ненавидел больше всего на свете, так это плясать под чужую дудку.

Кроме того, он по-прежнему был убежден в невиновности Ганса Гёбля. В одиночку парень не смог бы поднять крест. А в то, что за убийством Доминика стояло все семейство Гёблей, палач не верил тем более. Не следовало забывать и об убийстве Габлера, к которому Ганс не мог иметь никакого отношения. Когда это произошло, он давно сидел в камере монастыря. И тем не менее Куизлю, вероятно, скоро придется допрашивать беднягу – так решил Лехнер… Просто зла не хватало!

Сам не зная почему, Якоб пошел не по тракту, а через болота, как несчастный Габлер накануне. Через некоторое время палач миновал место убийства, которое уже осмотрел при свете дня. В свете луны были видны следы множества ног, ветки ближайших кустарников были поломаны. С трудом верилось, что совсем недавно здесь лежал убитый в луже собственной крови.

Куизль двинулся было дальше, но тут что-то хрустнуло у него под ногой, словно бы он наступил на орех. Палач с удивлением наклонился и поднял с земли деревяшку в палец длиной, разломленную пополам. Она была в грязи, и Куизль не сразу понял, что это. А когда понял, насторожился.

Что за?..

Возможно, это было и совпадением, но палач решил сохранить находку. Он задумчиво положил обе части в карман и двинулся дальше, минуя лужи и искривленные деревья. Дул легкий ветер и трепал поля его шляпы.

По крайней мере, Куизль сумел уговорить Лехнера, и тот позволил ему ночевать у Симона в цирюльне, а не оставаться в монастыре. Палач объяснил это тем, что так он будет в курсе событий и расследование пойдет быстрее. Но истинная причина заключалась в том, что Куизлю уже опротивели кислые мины аббата и его монахов. Всякий раз, когда он попадался им на глаза, они трижды крестились и бежали в церковь молиться, как будто он был самим дьяволом… Палач усмехнулся. Что ж, с другой стороны, не так уж плохо, когда тебя держат за дьявола. Так тебя хотя бы никто не донимает.

Спустя примерно полчаса Куизль добрался до Обераммергау. В отличие от Шонгау и других городов, здесь не было ни ворот, ни стен, ни ночной стражи. Стояла непроглядная тьма. Лишь изредка сквозь запертые ставни на деревенские улицы еще падали полосы света. Справа вырисовывались очертания колокольни, где-то вдали мычала корова.

Невзирая на тьму, Куизль решил сократить дорогу и повернул налево в грязный переулок, ведущий к Аммеру. Там, где-то на берегу, находилась цирюльня. Он обратил внимание, что на дверях по-прежнему висели связки зверобоя, о которых ему говорил Симон. Якоб хмуро глянул на горы, черными контурами обозначенные в свете луны. До сих пор зверобой не слишком-то помогал изгнать зло из долины.

Палач повернул было к цирюльне, но впереди, шагах в двадцати, показался чей-то силуэт. Куизль настороженно замер. Не было ничего необычного в том, чтобы кто-то еще брел по улице в такой час. Подозрение вызывало не это: неизвестный двигался с большой осторожностью, крался как вор, словно не хотел, чтобы его заметили.

Кто это, черт бы его побрал? Во всяком случае, это не крестьянин какой-нибудь из трактира возвращается. Ему явно есть что скрывать.

Палач решил проследить за подозрительным типом. Он осторожно двигался по узким, усеянным лужами нечистот переулкам, от одного дома к другому, то и дело вжимаясь в стены. Между тем Куизль уже различил, что неизвестный довольно молод, широкоплеч. На нем были черный плащ и широкополая шляпа. В одной руке он держал мешок, перекинутый через плечо, и крался к главной улице, где находился дом судьи и амбар. Там было довольно широко, и палач не мог незамеченным проследовать за неизвестным. Поэтому он вжался в стену и выждал какое-то время.

Когда он двинулся дальше, незнакомца уже нигде не было видно.

Черт!

Якоб лихорадочно огляделся, но никого не увидел. Он уже махнул рукой на это дело, но тут из другого переулка донесся грохот, как от опрокинутой бочки. Палач бесшумно двинулся в ту сторону, остановился – и ухмыльнулся. Неизвестный, очевидно, влез на бочку, чтобы дотянуться до карниза одного из домов, но бочка опрокинулась, и теперь он висел под окном и болтался, как маятник.

И скоро упадет мне прямо в руки, как перезрелое яблоко…

Куизль уже не сомневался, что перед ним обыкновенный вор. Возможно, один из тех бродячих торговцев, о которых говорили и в Совете. Палач не пытался их выслеживать, но и допустить, чтобы какой-то висельник обчищал чужие дома, тоже не мог. Кроме того, не исключено, что поимка вора поможет ему расположить к себе местных жителей.

Неизвестный по-прежнему болтался на карнизе. Куизль чуть замешкался, когда сообразил, что это за дом. В этом роскошном особняке, одном из лучших в деревне, жил со своей семьей Конрад Файстенмантель. Воистину вор обладал хорошим вкусом.

К удивлению палача, парню все же удалось подтянуться на карнизе к окну – похоже, он обладал также и недюжинной силой. Куизль машинально стиснул кулаки и побежал по переулку.

Настало время действовать.

Якоб подбежал к дому и потянул вора за ногу, пока тот не вскарабкался слишком высоко. Парень громко вскрикнул и повалился на землю. На мгновение он, похоже, растерялся, но в следующий миг уже пришел в себя и вскочил на ноги. Однако, вместо того чтобы сбежать, бросился на палача, который не ожидал такого нападения и попятился.

– А, дьявол!..