Момент перелома - Александр Михайловский

– Первая часть? – переспросил император. – А что, господин Иванов, будут и еще, гм… части?

– Ваше Величество, – сказал Иванов, – информация из будущего настолько огромна и настолько страшна, что вывали я ее всю на вас в настоящий момент, это не вызвало бы в вашей голове ничего, кроме сумбура и головной боли. Народная зулусская поговорка гласит, что большого слона можно съесть, только разрезав на маленькие кусочки, что я вам и предлагаю сделать. Ваши собственные дневники шаг за шагом проведут вас по кругам ада почти до самого конца пути, и при этом вы будете знать, что весь этот ужас переживал как бы ваш брат близнец, и только вам решать, отправиться по его пути или выбрать собственную дорогу. И вот когда вы прочтете все до конца, то будете знать, какие вопросы задавать следует, а какие не стоит… в конце концов, вы уже взрослый человек и к тому же всероссийский самодержец, и имеете право на тщательное обдумывание своих дальнейших шагов. Только я вас умоляю, до следующего разговора со мной не обсуждайте прочитанное даже с самыми близкими вам людьми. Дело в том, что некоторые вещи, которые покажутся вам ужасно-непреодолимыми, можно разрешить достаточно простым способом, и наоборот – то, что покажется вам сущей ерундой, при ближайшем рассмотрении может оказаться крайне серьезной проблемой.

– Ах, даже так, – задумчиво произнес Николай, – ну что же, господин Иванов, я последую вашему совету. А пока мой флигель-адъютант граф Гейден позаботится об устройстве вашего временного пребывания. А теперь я вас оставляю, у меня дела!

И развернувшись на месте кругом, император размашисто зашагал к главному входу в Александровский дворец. Стрельба по воронам пока была отложена в сторону; можно сказать, что на это утро пернатым вышло Высочайшее Помилование.

29 марта 1904 года 13:10 по местному времени. острова Эллиота, пароход «Принцесса Солнца»

Великая Княгиня Ольга Александровна Романова, 22 года.

Для Великой Княгини наступило утро первого дня на новом месте. Ольга решила начать его с визита к Даше. Но той в каюте не оказалось.

– Утро, рано-рано, земля ходи, – сказала ей совсем молоденькая кореянка-горничная, махнув рукой в сторону берега, – совсем рано ходи, однако.

Впрочем, на завтрак Дарья явилась вовремя. Тем не менее, поговорить им не удалось. Слишком много было народа за столом, причем присутствовал на завтраке, как говорил Одинцов, только старший командный состав. Помимо самого Одинцова, Ольги с Дарьей, Сандро и Мишкина, там сидели еще три человека из две тысячи семнадцатого года. Это были специалисты по научно-технической части – как раз те, что разрабатывали то самое устройство, что вкупе с явлениями природы поспособствовало возникновению дыры во времени. Машина из золота и хрусталя (Герберт Уэлс) плюс божественный удар молнии – это сила, вполне способная поменять историю.

Конечно же, все присутствующие были кратко представлены Ольге и Великому Князю Александру Михайловичу Павлом Павловичем Одинцовым. Кстати, Мишкин еще на рассвете собрал свой чемодан, оставил свою роскошную каюту и, как говорят военные, убыл на берег, к подполковнику Новикову – учиться военному делу настоящим образом. Нет больше Великого князя Михаила Александровича, а есть курсант-поручик Михаил Романов.

Во время трапезы Ольга, стараясь не нарушать приличия, украдкой разглядывала людей из будущего, которые не были военными средней руки, как Новиков или Карпенко, или негласными серыми кардиналами как Одинцов, а представляли собою людей науки будущего. Каждый из них был Ольге по-своему интересен. Профессор медицины Лев Борисович Шкловский, даже несмотря на венчающие его переносицу массивные очки, походил на рождественского святого старца Николая – он так же светло улыбался и был очень мил. А улыбался он именно ей, Ольге. И ей было приятно, что вот этот добрый военно-медицинский старец так тепло к ней относится.

Но другой мужчина, сидевший за столом рядом с профессором Шкловским, представлял его полную противоположность. С кое-как причесанными полуседыми волосами, гладко выбритый (в чем не было его прямой заслуги), в строгих очках прямоугольной формы, этот мужчина, носящий на себе серый костюм со следами былой элегантности, был мрачен и как будто даже уныл, словно у него внезапно умер какой-то близкий и очень дорогой человек. Неприятного ощущения от его персоны добавляло впечатление какой-то побитости. Звали этого человека Алексей Иванович Тимохин, и он имел научное звание доктора технических наук. Как поняла Ольга, именно под руководством этого человека и разрабатывался проект того самого устройства. Впрочем, Великая княгиня предположила, что на самом деле господин Тимохин не такой уж и неприятный человек, просто он чем-то сильно озабочен и удручен.

Третьим членом этой группы была женщина, тоже доктор, и тоже технических наук – Алла Викторовна Лисовая – она сидела рядом с господином Тимохиным на самом краю стола. Собственно, Великая Княгиня даже не смогла составить впечатления о ее внешности, потому что этому помешал совершенно невообразимый слепящий цвет ее рыжих волос, затмивший все остальные особенности. Госпожа Лисовая в этот день оставила волосы распущенными и они, рассыпанные по плечам, казались языками пламени. Такой внешний вид образованной и культурной дамы изрядно смущал Великую Княгиню, будучи в ее глазах апофеозом вульгарности, хотя сама по себе Алла Викторовна ни в коей мере не была таковой. Вот вам и единство формы и содержания, по господину Гегелю, приправленное острым корейским салатом, который эта странная женщина уплетает с таким удовольствием…

Ольгу немного огорчило, что среди завтракающих отсутствовал подполковник Новиков, но, естественно, она предпочла промолчать об этом. Однако Дарья, как бы между делом, сказала, что Новиков и Карпенко будут присутствовать за этим столом только во время обеда, а завтракают и ужинают они не здесь – один у себя в бригаде, другой на корабле. Иначе получится отрыв от коллектива, который может кончиться нехорошо. Подробности той истории (когда отрыв командира от коллектива кончился нехорошо) Дарья Михайловна обещала рассказать позже, поскольку, как она сказала, сия тема не для застольного разговора. Аппетит можно отбить сразу и надолго, ибо не зря же еще Петр Великий заповедовал командирам полков и кораблей самолично снимать пробу с солдатского или матросского котла, а в походе столоваться с подчиненными. Сам царственный бомбардир кашей из солдатского котла Преображенского полка не брезговал.

Разговор за столом шел о вещах незначащих. Две половины компании пока еще не притерлись друг к другу и не имели общих тем для разговора. А Ольга внимательно и с большим интересом изучала то, что в ее кругу всегда играло немаловажную роль – правила этикета за столом…

Некоторого слабого подобия эти этикета люди из будущего все же придерживались. Они не хватали еду руками, не рыгали и не ковырялись в зубах, не облизывали пальцы – нет, все было чинно и благопристойно. Но Ольгу весьма порадовал тот факт, что в этой компании никто особо не заморачивается тем, какой нож для каких блюд использовать и с какой стороны от тарелки должны стоять бокалы. Она всегда ненавидела все эти церемонии, понимая при этом, что без них никуда. Здесь относились к этому гораздо проще, и уж точно для этих людей было неважно, умеешь ли ты правильно пользоваться столовыми приборами, здесь человека судили совсем за другие качества .