Момент перелома - Александр Михайловский

Когда я направлялась на катере на встречу с моей будущей подопечной, меня не оставляло ощущение важности предстоящего момента. Честно сказать, я даже немного волновалась. Что если все окажется совсем не так, как я воображаю? Что если у нас не возникнет контакта? Ведь между нами пропасть. Кроме того, насчет всех этих хороших манер, этикета и прочих экивоков данного времени я абсолютно не в теме. Что если я покажусь Ольге неотесанной дикаркой? Она, конечно, не станет в глаза делать мне замечания, но по ее лицу я сразу замечу, что она обо мне думает… Вот черт… А между тем она ведь совсем девчонка по сравнению со мной. Так что надо сразу себя так поставить, что соблюдение всех этих дурацких «этикетов» и условностей для меня дело десятое, потому что я выше этого.

И вот этот волнительный момент настал. Они спускаются в катер, который должен будет отвезти их к новому месту обитания, эти трое Романовых – Александр Михайлович, похожий на бледную копию правящего царя*, неуклюжий и долговязый Михаил и смущающаяся и краснеющая Ольга. Одинцов торжественно представляет нас друг другу. До чего же по-разному они смотрят на меня! Александр – нарочито спокойно, Михаил – с восхищенным интересом (думаю, еще не скоро их, людей начала двадцатого века, перестанут удивлять и шокировать женщины в форме). А Ольга… сначала распахиваются ее глаза. Потом слегка приоткрывается рот, расплываясь вслед за тем в приветливой и искренней улыбке, от которой ее простоватое лицо преображается, заставляя вспомнить детскую песенку: «От улыбки станет мир светлей…». Удивительно, до чего очаровательной бывает улыбка у курносых. Самые некрасивые черты она волшебным образом делает необыкновенно привлекательными. Хотя я не назвала бы Ольгу дурнушкой. Она, конечно, могла бы быть таковой, если бы ее лицо не было таким одухотворенным. Совершенно машинально я отметила про себя, что чуть-чуть косметики ей бы не повредило. И решила, что непременно научу ее искусству правильного макияжа…

Примечание авторов: * Александр Михайлович действительно был похож на Николая II, только волосы и борода у него были чуть более темного оттенка. Третьим в этом шоу двойников-родственников был британский наследный принц Георг (будущий король Георг V), только у него волосы и борода были светлее, чем у русского царя.

Вот так – мы еще только визуально изучали друг друга, а мои мысли летели дальше. И это свидетельствовало о том, что мои опасения оказались напрасными, и мы, несомненно, подружимся. Кроме того, в глазах Великой Княгини я уже видела обожание. Да, это был как раз тот случай взаимной симпатии, которая возникает сразу, и потом уже ничем ее не перебить. Редкий, между прочим, случай, по крайней мере, для меня. Было в ней нечто такое, чего не выразить словами, но я понимала, что мы с этой юной девушкой, что называется, «одной крови».

В те мгновения, когда мы, еще не сказав ни слова, улыбаясь, смотрели друг на друга, я пыталась разобраться со своим восприятием своей будущей царственной подопечной. Она не казалась мне глупенькой сцыкушкой, каковой показалась бы почти любая барышня ее лет из нашего времени. Я воспринимала ее на равных с собой, безотносительно ее возраста – и это означало, что на самом деле Ольга является очень сильной личностью с могучим потенциалом роста. В то же время была в ней какая-то чистота, какая-то милая непорочность души, которая свидетельствовала о высоком уровне духовности – чем, к слову сказать, даже в малой степени не могли похвастать мои современницы.

Ни Александр Михайлович, как бы он не пыжился, ни Михаил, на лбу у которого было написано: «не меня, не меня, только не меня», не произвели на меня столь же сильного впечатления, как Ольга. Впрочем, они показались мне вполне приятными молодыми людьми. В них тоже я не углядела никакого высокомерия. Они представляли собой добротную основу, чтобы при чутком руководстве «наших» слепить из них достойных и самоотверженных людей, способных принести неоценимую пользу Отечеству, развитие которого теперь пойдет по совершенно другому пути…

Итак, мы поднялись на палубу этой «Принцессы Солнца», которая стала нашим временным плавучим домом, после чего мой Одинцов объявил, что теперь я буду заботиться о Великой Княгине. Затем мужчины, откланявшись, оставили нашу компанию, а нам с Ольгой требовалось хоть немного пообщаться перед тем, как отправляться спать. Видя, что моя подопечная немного стесняется, я начала разговор первой.

– Ольга, – сказала я ей, – если вам будет так удобно, то вы можете называть меня просто Дарья.

– Вы, Дарья, – улыбнулась она в ответ, – тоже можете называть меня просто Ольга.

Возникла пауза. Мы молча продолжали изучать друг друга. Ну, о чем там положено беседовать с великосветскими персонами, когда вы еще едва знакомы? О моде, о погоде… Но что-то эти две темы меня не вдохновляли. Однако надо было как-то продолжить разговор, и я спросила:

– Ольга, я слышала, что вы замечательная художница… А у вас есть с собой альбом?

– Конечно! – просияла она, и я поняла, что нащупала правильную тему. – Я всегда вожу с собой альбом для набросков. Знаете, как обидно бывает, когда встречаешь что-то удивительно прекрасное, а под рукой нет ни листка бумаги… А в пути чего только не увидишь!

– Так вы мне завтра покажете ваши рисунки?

– Конечно! – заверила она. – А вы, Дарья? Есть ли у вас занятие для души?

Этим вопросом она меня просто озадачила. Интересно. Вот чем занимается моя душа? Администрировать инфраструктуру на острове – это, несомненно, работа. Отстреливать негодяев из снайперской винтовки тоже было работой. А вот занятие для души… Не могу сказать, чтобы у меня когда-либо было хобби. Так, в первом классе коллекционировали вкладыши от жвачек… Пробовала вязать. Ну, рисовать пыталась, да только ничего у меня не получалось. Так что, получается, не было дела у моей души… Сейчас, правда, эта самая душа занимается тем, что любит Одинцова, но, наверное, это не совсем то, что имеет в виду Ольга.

– Нет, – покачала я головой. – Такового занятия я не имею. Наверное, для этого надо иметь хоть немножечко свободного времени и неудовлетворенное чувство собственной значимости, но свободного времени у меня нет, да и о том, что я тут значу и для кого, без лишней скромности вам расскажет каждая собака. Правда, еще я люблю стрелять из автоматического пистолета и винтовки, но это не хобби, а поддержание в рабочем состоянии профессиональных навыков и еще создание определенного реноме у местных господ офицеров. Вы даже не представляете, как увеличивается уважение мужчин, когда они понимают, что «слабая женщина» способна обставить их в традиционном мужском ремесле.

– Простите, Дарья, – вежливо спросила меня Ольга, – я что-то не могу понять, какая у вас была профессия, что вам было необходимо уметь хорошо стрелять?

– До того как меня серьезно ранили, – ответила я, – моей профессией было убивать врагов России и я в ней вполне преуспевала.

Ольга посмотрела на меня с удивлением, и, наверное, только чувство такта не дало ей высказать вслух: «Как же так? Вы ведь женщина!»

– Впрочем, – добавила я, – я ни о чем не жалею. Ни о том, что делала, ни о том, что все это уже закончилось и теперь у меня новая жизнь. У вас тоже, Ольга однажды наступит новая жизнь. Поверьте мне.